Владимир Казаков - Артиллерия, огонь!

Как только была подана команда «Расчет, к орудию! По танкам, бронебойным, огонь!», Дмитриев занял свое место наводчика. Проворно вращая ручками подъемного и поворотного механизмов, он навел перекрестие панорамы на башню головного танка. Секунду выждал и нажал на спусковой рычаг: раздался выстрел. Вражеский танк замер. Еще выстрел — для верности. Над башней показался дымок.

Второй танк успел выстрелить по орудию. Взрывной волной Николая швырнуло к станине, и он потерял сознание.

Сколько продолжалось беспамятство, он не знал. Может быть минуту, может, и пять. Когда пришел в себя и огляделся, то первое, что бросилось ему в глаза, — безжизненные тела товарищей.

«Неужели один остался? Нет. Кто-то шевелится». Это был командир орудия, молоденький сержант, только сегодня прибывший в расчет. Дмитриев приподнялся и, превозмогая боль от раны в плече, подполз к сержанту.

— Куда вас? — спросил он.

Командир орудия открыл глаза, тихо, но твердо приказал:

— К орудию! По танкам — огонь!

Николай, чувствуя, как с каждой минутой силы возвращаются к нему, встал на ноги, дослал снаряд в казенник. Потом прильнул к панораме. Приземистые бронированные машины ползли на орудие.

Выстрел. Один танк остановился. «Теперь бы сразу по второму ударить… Но надо зарядить орудие, потом уточнить наводку. Бегут драгоценные секунды. Был бы еще кто-нибудь! Нет никого. Самому надо все делать…» Дмитриев взял снаряд, зарядил орудие. Секунда — и перекрестие панорамы на башне фашистского танка. Выстрел! Есть!

Дмитриев о себе не думал. Перед его глазами стояли товарищи — еще несколько минут назад живые, веселые. Они лежали мертвые и словно взывали к нему о мщении — за них самих, за их матерей и жен, за поруганную родную землю. Дмитриев действовал почти автоматически, не обращая внимания на то, что враги вели частый огонь по нему и снаряды разрывались близко. Подбил еще один танк. Теперь их уже четыре. И два бронетранспортера.

Когда врага отогнали, наши солдаты нашли сержанта Дмитриева у орудия. Он был тяжело ранен. В госпитале хирурги извлекли из его тела семнадцать осколков. Он выжил.

«Пройдут дни, недели, месяцы, — думал я. — О подвиге Николая Дмитриева расскажут агитаторы и политработники нашей армии и флота. О нем напишут газеты. И то, что совершил Дмитриев, повторят сотни наводчиков, ибо у наших воинов всегда на вооружении окрыляющий девиз: «Бери себе в пример героя и следуй за ним».

А вскоре Президиум Верховного Совета СССР за этот подвиг присвоил Николаю Михайловичу Дмитриеву звание Героя Советского Союза.

Артиллеристы дивизии гордились своим героем и в последующих боях повторили и приумножили его подвиг. Истоком массового героизма советских людей были непоколебимая верность идеям коммунизма, преданность делу родной Коммунистической партии, любимой Советской Отчизне. Высочайшая идейная убежденность, пламенный патриотизм и ненависть к фашистским захватчикам вели наших воинов на беспримерные подвиги во имя светлой цели.

Тем временем события развертывались все более стремительно и напряженно.

В ночь на 7 июля командир танковой дивизии генерал-майор танковых войск Ф. Т. Ремизов приказал подчиненному ему 18-му мотострелковому полку совместно с 18-м гаубичным артиллерийским полком немедленно выступить из занимаемых районов на запад по маршруту Рудня — Бабинович — Богушевск — Сенно и при встрече с противником атаковать и разгромить его.

18-й мотострелковый полк (сп) начал движение около часу ночи. Его командир полковник А. Гладков в составе группы командирской разведки вместе с командиром дивизии и командиром 18-го гаубичного артполка Д. Брюховым следовал в голове колонны главных сил. На рассвете генерал Ремизов получил донесение о том, что передовой отряд соединения на восточной окраине города Сенно натолкнулся на противника и, пытаясь сбить его с занимаемых позиций, завязал ожесточенный бой. Главные силы дивизиии в это время прошли город Богушевск и находились в нескольких километрах западнее его.

Командир дивизии решил подкрепить передовой отряд вторым и третьим батальонами 18-го мотострелкового полка, первым и вторым дивизионами 18-го гаубичного артполка.

Получив приказание, батальоны и дивизионы устремились вперед.

На следующий день, перед восходом солнца, они уже были на месте. Командир гаубичного артполка, выбравший себе наблюдательный пункт на безымянной высоте восточнее Сенно, хорошо видел, как батальоны с ходу атаковали фашистов, засевших в окопах и окраинных зданиях города.

Гитлеровцы вели сильный огонь из пулеметов и минометов. Особенно нашим пехотинцам досаждала минометная батарея, расположенная позади белого двухэтажного дома, возвышавшегося в центре города. Стрелки залегли, атака захлебнулась. В этот момент вступила в бой артиллерия. Батареи уже стояли на огневых позициях, а их командиры заняли наблюдательные пункты.

Массированный огонь наших 152-миллиметровых гаубиц-пушек обрушился на немцев. Мощные разрывы накрыли расположение вражеских минометчиков. Это стреляла первая батарея, которой командовал старший лейтенант Тугарев. Пехота снова поднялась в атаку и вскоре освободила восточную половину города.

Тут, надо сказать, против наших войск действовали части 17-й танковой дивизии из группы Гудериана.

В бою за город Сенно произошел весьма знаменательный эпизод, в котором наглядно проявился высокий патриотизм советских граждан. Под вечер на НП командира гаубичного артполка Д. Брюхова пришел местный житель — мужчина лет пятидесяти, высокий, с начинающей седеть бородой. Он сумел пройти под огнем с занятой врагом территории, ежесекундно рискуя погибнуть от пули или осколка снаряда (жаль, что никто не записал тогда его фамилии), и сообщил, что в лесу, западнее города, на поляне гитлеровцы устанавливают орудия. Видимо, он когда-то был солдатом, потому что на карте быстро нашел поляну и указал, где оборудуются вражеские огневые позиции.

Через полчаса гаубичные дивизионы старшего лейтенанта Шаренкова и капитана Скверчинского произвели пятиминутный огневой налет по гитлеровским батареям.

Когда дивизия полностью освободила город Сенно, стало известно, что артиллеристы очень удачно накрыли вражеский дивизион, разбили несколько орудий и тягачей. И как все это важно было для нас в те суровые дни!

Вспоминается и еще один эпизод той поры, который убедительно говорит о таком ценном качестве наших артиллерийских командиров, как военная хитрость.

Почти весь день 7 июля над расположением советских войск летал самолет-разведчик, который за своеобразную форму крыльев и пилотской кабины солдаты прозвали «горбылем». Артиллеристы, конечно, поняли, что он фотографирует боевые порядки. И знали, что вслед за этим последует налет бомбардировщиков или удар вражеской артиллерии. Они решили перехитрить фашистов.