Виктор Пашкевич - Над рекой Березой

В двух километрах от Борисова, в живописной березовой роще, примыкающей к большому сосновому бору, на берегу неширокой и тихой речушки Плиссы раскинулся военный городок Печи. До войны в нем размещались кавалерийская бригада и два моторизованных батальона.

Мы, борисовские мальчишки и девчонки, были частыми гостями в Печах. Не один раз школьная самодеятельность давала концерты для воинов на сцене Дворца культуры. Ходили мы туда и просто так — навестить своих друзей из семей командиров и воспитанников воинских частей, наших ровесников. После прихода фашистов пробраться в Печи стало невозможно. Городок обнесли колючей проволокой, вокруг поставили вышки с крупнокалиберными пулеметами, на дорогах — посты. Долгое время никто не знал, что за воинская часть разместилась в Печах и каково ее назначение.

Правда, временами люди замечали, что за колючей проволокой рядом с гитлеровскими солдатами и офицерами маршируют мужчины и женщины, одетые в красноармейскую форму. Только на пленных они не были похожи уже хотя бы потому, что одеты были во все новое.

Подпольщикам города долго не удавалось раскрыть тайну военного городка. И только весной 1942 года стало известно, что в Печах разместилась разводы нательная школа гитлеровской военной разведки и контрразведки «Абвер». Тут из числа изменников Родины готовили тайных агентов для засылки в тыл Красной Армии и в партизанские отряды.

Как-то, вручая нам пачку листовок, Франек Кломбоцкий сказал:

— Хлопцы, неплохо бы несколько штук переправить в Печи. Пусть почитают предатели. Может, у кого-нибудь совесть и заговорит. Может, и сбежит хоть один к партизанам и выдаст своих дружков.

Предложение понравилось Саше.

— Сделаем, Франек. Я сам берусь за это дело. Как это мы раньше не догадались?

После этого разговора Саша довольно часто по вечерам направлялся через небольшой лесок в сторону Печей. По-пластунски подползал к ограде, приподнимал нижнюю проволоку, ужом проползал под ней и пробирался еще метров на 10–15 на территорию школы, разбрасывал листовки и возвращался обратно. Делал он это каждый раз в новых местах: то у реки Плиссы, то около железной дороги, то со стороны деревни Новосады или города.

Читали ли предатели листовки Борисовского подполья, трудно сказать. Но гитлеровцы вскоре о них узнали и усилили охрану. Сунулся один раз Саша к ограде со стороны Плиссы — часовой ходит. Зашел со стороны Новосад — то же самое. Саша бросился в третье место — и там гитлеровец, да еще с собакой. После этого Подолян и Соломатин запретили ему ходить к Печам. Рисковать не было никакой необходимости.

Мимо военного городка, в ста метрах от проволочного заграждения, проходила двухколейная железнодорожная магистраль Минск-Москва, по которой непрерывным потоком проносились поезда на восточный фронт и обратно.

Получив от Соломатина и Подоляна мину, мы долго выбирали место на железной дороге, где бы можно было ее заложить. Перебрали все участки пути в Борисов, осмотрели станцию, переезды — и ни на чем не остановились.

И тогда Саша предложил:

— Поставим мину около Печей, прямо напротив шпионской школы. Это будет им дополнением к листовкам.

Как только гитлеровцы немного поуспокоились после пожара на складах, мы достали из тайника мину и безо всякой разведки в один из теплых майских вечеров направились на участок железной дороги между станцией Борисов и полустанком Печи. В то время магистраль гитлеровцами еще не охранялась, и мы без особого риска метрах в двухстах от переезда заложили под колею взрывчатку, замаскировав ее песком.

Поезда курсировали часто, и ждать эшелона, следовавшего на фронт, долго не пришлось. Вот он вынырнул из-за поворота и на небольшой скорости, притормаживая перед станцией, наехал на заряд. Раздался взрыв… Но что это? Паровоз потихоньку съезжает с пути и, слегка накренившись, спокойно останавливается. Вагоны стукнули буферами и тоже замерли. Наши надежды на катастрофу не оправдались.

Уже позже, находясь в партизанском отряде, мы выяснили, что для такого состава наша мина была слишком слаба, ее заряд составлял всего лишь 500 граммов тола. К тому же состав двигался очень медленно. Правда, движение на этом участке было приостановлено почти на двенадцать часов. Но нас это мало радовало.

Знакомый стук в дверь, и на пороге появилась невысокая девушка в летнем платьице. В руке у нее плетеная корзиночка с пирогом, конфетами и двумя бутылками лимонада. Все это она достала в солдатской столовой военного городка Ледищи, где работает официанткой.

— Настенька, дорогая, давненько ты у нас не была, — засуетилась мать. Садись, родная, рассказывай, как тебе работается у этих злыдней, Я тебя сейчас клубничным вареньем угощу.

— Спасибо, тетя Таня, я сама пришла вас угостить, — девушка положила на стол пирог, конфеты, поставила лимонад. — У меня сегодня день рождения. После того как погибла сестра Нина, никого из родных в городе не осталось. Вот и зашла к вам душу отвести.

— Поздравляем тебя, Настенька! Многих лет тебе счастливой жизни, — заулыбалась мать и крепко обняла и поцеловала девушку.

Пожал руку Насте и я. Потом мы пили лимонад, чай с вареньем и вспоминали чудесное довоенное время, говорили о том, сколько горя и страданий принес нашим людям фашистский «новый порядок». Настя рассказала о своей работе в военной столовой. Ее страшно возмущало поведение немецких солдат.

— Это не люди. Они хуже зверей. Каждый эсэсовец готов избить до полусмерти официанта, если тот не так поставит на стол тарелку или случайно заденет кого-то плечом. А о культуре и говорить нечего… Нет больше сил работать там. Кажется, взяла бы и потравила всех этих негодяев.

Но такой способ мести Анастасии Сахончик был запрещен. Ее направили сюда со специальным заданием, и она обязана была его выполнить. Вот и сегодня она пришла к нам не только для того, чтобы отметить свой день рождения, но и договориться о том, как осуществить план побега группы военнопленных, работающих в военном городке. Ждали, когда придет Саша.

Наконец он появился. Узнав, что у Насти день рождения, Саша тепло поздравил ее.

— А подарок за мной, Настя. И знаешь какой? Маленький восьмизарядный браунинг. Будешь довольна, — пообещал он.

Когда мы остались втроем, Настя рассказала, что вчера встретилась на своей квартире по улице 10-летия БССР с военнопленным Михаилом Громовым. Немецкая администрация иногда разрешала ему как старосте барака на несколько часов отлучаться из лагеря.

Громов давно имел возможность уйти в партизанский отряд, но перед ним была поставлена задача более сложная — вывезти из Ледищ всех военнопленных, желавших с оружием в руках продолжать борьбу с оккупантами. Михаил довольно быстро подобрал группу из восемнадцати человек и подготовил ее к побегу. Задержка была из-за оружия.