Богдан Сушинский - Маньчжурские стрелки

— Только не вас, ротмистр. Не приведи Господь! — предостерегающе заслонился ладонями Вознов. Этот парень давно показался Курбатову слишком нервным и излишне эмоциональным. Но Родзаевский представил подпоручика как отличного взрывника. И четыре мины, которые он тащил в своем вещмешке, должны были подтвердить его репутацию.

Ждать пришлось недолго, однако минуты эти были тягостными, особенно для Курбатова. С одной стороны, он уже, по существу, оправдал свой «марш к тропе» тем, что сумел вернуть в группу Радчука и предать земле Конецкого. К тому же появилась надежда спасти Власевича. С другой — Курбатов прекрасно понимал, что если группа увязнет в стычке, красные получат подкрепление и его рейд к границе рейха может закончиться прямо здесь, у границ Маньчжурии.

Курбатов явственно ощущал, что группа сковывает его, даже такая, состоящая из неплохо подготовленных маньчжурских стрелков. Не очень соглашаясь поначалу с тем, чтобы группу возглавил он, нижегородский фюрер как-то сказал ведавшему физической подготовкой диверсантов полковнику Сытову: «А вам, любезнейший, не кажется, что этот Курбатов по самой натуре своей волк-одиночка, и что по-настоящему он способен развернуться, только оказавшись предоставленным самому себе?».

«Приблизительно так оно и есть, — без особых колебаний согласился полковник. — Как офицер, он волевой, влиятельный и с ролью командира диверсионной группы справится. Но проблема в том, что куда увереннее он чувствует себя в одиночестве. Большинство же диверсантов уверенно чувствуют себя только в составе группы, исходя из общеармейского утверждения относительно того, что, дескать, один в поле не воин. Поэтому-то считаю, что его группе следует предоставить максимальную свободу действий. Пусть в ходе рейда состав расселится по диверсионным квартирам в разных городах России, и каждый из них будет возвращаться сюда, на базу, — выполнив задание, естественно, — уже в одиночку».

«Так, может, действительно отправить его одного?» — усомнился Родзаевский.

«Опасно. Атаман ставит на Курбатова. И потом, отстранить от командования Курбатова можно, да только встает вопрос: кем его заменить?».

Когда весть об этом разговоре достигла Курбатова, он поначалу обиделся на Сытова: по существу, тот усомнился в его командирских способностях. Однако со временем, когда начались тренировки уже в составе группы, неожиданно убедился: а ведь полковник прав! По-настоящему он способен раскрыть свои возможности, только будучи предоставленным самому себе. И первые сутки рейда лишь укрепили его в этой мысли.

— Сколько их там? — поинтересовался ротмистр у Радчука, решив, что тот наконец отдышался и пришел в себя.

— Было человек двадцать. Около шести-семи мы с Власевичем уложили. Возможно, кто-то остался на счету Конецкого, да и после моего ухода Власевич, как видите, время от времени постреливает.

— Подкрепления не видно было?

— Похоже, пограничники решили, что имеют дело с контрабандистами. Я слышал, как один из них крикнул: «Эй, контрабанда, бросай свое барахлишко! Все равно всем каюк!».

— Это обнадеживает. Куда лучше, чем если бы сразу же разгадали в нас диверсантов. Долго гоняться за контрабандистами, да еще и вызывать солидное подкрепление, пограничники не станут. Предоставят разбираться с ними местной милиции.

Он хотел сказать еще что-то, но выстрелы, прозвучавшие уже по ту сторону скалы, заставили его умолкнуть.

— Надо бы все-таки пойти на помощь Власевичу всей группой, — упрекнул его Вознов.

— Прекратить разговоры и затаиться, — осек его ротмистр.

Власевич появился неожиданно. Рослый, кряжистый, он брел, тяжело переставляя ноги и по-волчьи, поворачиваясь всем корпусом, оглядывался, словно затравленный зверь. Карабин в его огромной лапище казался игрушечным.

Он приближался молча, не догадываясь, что свои уже рядом, а затаившиеся в засаде диверсанты тоже никак не выдавали себя.

К речушке подпоручик подступал, держась поближе к зарослям, чтобы в любое мгновенье можно было скрыться в них и вновь отстреливаться, отбиваясь от наседавшей погони.

Иволгин, который оказался ближе всех к речке и первым должен был окликнуть Власевича, почему-то молчал. Остальные тоже молча проследили за тем, как, перешагивая с камня на камень, подпоручик переправился через многорукавный плес, прилег за валун и, немного отдышавшись, подполз к воде. Пил он долго, жадно, а потому беспечно. Но, пока он утолял жажду, Курбатов сумел незаметно приблизиться к нему.

— Так как там ваша «могильная рулетка», господин маньчжурский стрелок?

Власевич, все еще лежавший на животе, порывисто перевернулся на спину, схватился за карабин и только тогда понял, что рядом с ним, за кустом, притаился командир группы.

— Какого черта вы притащились сюда, ротмистр?! — раздраженно поинтересовался он, решив, что командир группы вернулся за ним один, без своих подчиненных стрелков. — Уж эту-то Рулетку я бы как-нибудь докрутил сам.

— Какая невежливость! — иронично возмутился Курбатов. — Похоже, что вы тоже недовольны были моим решением оставить вас на прикрытие.

— Что вы, ротмистр? Какое может быть неудовольствие?! Я счастлив, как графиня-девственница после первого бала.

По красновато-лиловому лицу его стекали струйки воды, напоминавшие потоки слез.

— А ведь только благодаря моему решению нам удалось спасти Радчука. Да и сами вы уцелели. Так что расчет мой оказался верным.

— Ну и прелестно, Ганнибал вы наш.

— Приближается погоня! — вклинился в их разговор приглушенный голос Иволгина, все еще пребывавшего где-то за кустами, недалеко от речушки. — На рысях несутся, красножо… пардон.

— Где они? — спросил князь.

— Уже рядом, за изгибом тропы, — негромко объяснил штабс-капитан.

Курбатов и Власевич на несколько мгновений приумолкли. Красноармейцы и в самом деле уже были по ту сторону скальной возвышенности, и по голосам можно было определить, что они приближаются к изгибу тропы.

— Сколько их там оставалось, как предполагаете, Власевич? — негромко спросил Курбатов.

— Человек шесть. Одни убиты, другие ранены, кто-то, возможно, отстал. Преследование-то выдалось длительным.

— Всем укрыться. Подпоручик, облюбуйте вон тот каменистый гребень, — едва слышно распоряжался Курбатов, показывая Власевичу на видневшийся неподалеку скалистый шрам земли. — Дайте красным втянуться в «диверсионный коридор» и отстреливайте их со всей революционной беспощадностью.

— Это и архангелу Михаилу понятно, — проворчал Власевич и, подхватившись, начал отходить в сторону речки, перебегая от куста к кусту.

Первыми появились двое красноармейцев-разведчиков. Они медленно, без конца оступаясь на каменистых россыпях и чертыхаясь, приближались к речушке, держась по обе стороны тропы. Потеряв «контрабандистов» из виду, солдаты заметно нервничали.