Валерий Ларионов - Афганский «черный тюльпан»

— Подъем! Тревога!

Но офицеры и без его команды уже быстро одевались и хватали свои автоматы. Потураев первым выскочил в коридор казармы, где у выхода уже собирались вооруженные солдаты, не решаясь сразу выскочить на улицу. Коростылев подбежал к выходу, присел у открытой двери и прислушался. Пули свистели перед крылом, мины рвались метрах в тридцати от них в районе стоянок боевых машин. Солдаты и офицеры батареи также вприсядку сгрудились за ним с автоматами в руках, ожидая команды своего командира. Коростылев обернулся назад:

— Потураев! Когда прибежим на огневую, ты первым орудием подсвети горы, там снаряды готовы, а мы из двух орудий накроем их осколочными. Кривониша! Вместе с водителями и расчетом Сердюкова быть здесь у тягачей в готовности на выезд. Прапорщик! Со взводом управления организовать оборону казармы. Всем все ясно?

Ответа не последовало, что означало, что все поняли свою задачу.

Минуты через полторы пули у крыльца стали свистеть реже, и Коростылев крикнул:

— Батарея! За мной! По местам!

Он первым выскочил на улицу, пригнувшись и не оглядываясь, бросился вверх по дорожке в сторону огневых позиций. Следом за ним бежали Потураев и расчеты сержанта Орасанова и Быкова. До орудий было метров сто пятьдесят и они прибыли к ним в рекордно короткое время.

Потураев с расчетом Орасанова по ходу сообщения огневой позиции добрался до первой гаубицы. Над головами, у бруствера, посвистывали пули. «Духи» вели огонь с гор сразу за минным полем. Евгений на ходу определил, что перед ними два пулемета и одна базука — американское безоткатное орудие. И пара минометов стреляют из-за гор по навесной траектории. Но разрывы их мин были позади, в расположении батальона.

— Орасанов! Прицел 140! Трубка 15! Направление прямо на горы. Один осветительный заряжай! Солдаты быстро исполнили команду, лязгнул закрывшийся затвор. Ствол орудия был поднят вверх почти на сорок пять градусов.

— Первое готово!

— Огонь! — скомандовал Потураев.

Резкий и громкий выстрел гаубицы на секунду их ослепил и оглушил. На высоте метрах в трехстах в снаряде сработал вышибной заряд, и яркий желто-красный пирофакел на парашюте со стальными стропами завис над горой, освещая местность в полукилометровом диаметре. И почти сразу же выстрелило второе орудие, где был Коростылев. Следом за ним грохнула и третья гаубица Костюкова.

— Заряжай! — крикнул Потураев, видя как пирофакелприближается к земле.

— Готово!

— Огонь!

Евгений непрерывно обеспечивал освещение местности, а два других орудия несколькими осколочными снарядами уничтожили огневые точки противника. По минометам «духов» за обратным склоном горы стала стрелять минометная батарея батальона, накрыв их со второго залпа. А на противоположной стороне батальона тоже шел бой. Два танка Т-62 лейтенанта Шамшурина прямо со стоянки открыли огонь поверх каменного ограждения забора из пушек и башенных крупнокалиберных пулеметов ДШК. Стрелял и пулеметный взвод на горке, что возвышалась над батальонами с востока. После трех ночи бой прекратился. Моджахеды отчасти были уничтожены, отчасти отошли под сильным огнем батальона.

Батарея Коростылева еще с полчаса была на позиции, потом, оставив Потураева с дежурным расчетом у орудий, солдаты вместе с Коростылевым ушли к себе в казарму. Раненых и убитых в этот раз в батальоне не было. Были подбиты одни БТР-70 седьмой роты и грузовик ГАЗ-66 минометчиков, в который мина попала в кабину. В двух бараках-казармах не осталось ни одного целого стекла. До утра солдаты утепляли рамы матрацами, а старший лейтенант Потураев нес службу на огневой позиции с одним орудийным расчетом. Было около шести часов утра.

— Товарищ старший лейтенант! Как вы думаете, обстрел повторится? — спросил сержант Орасанов Потураева.

— Не думаю так. Скоро будет светать, а «духи» не любят светиться. Они все делают исподтишка: в темноте или днем из-за укрытий, встречая нас в самых неожиданных местах. После сегодняшнего отпора вряд ли они скоро надумают так же напасть на нас.

Орасанов помолчал, потом сказал:

— Боевой салют получился, товарищ старший лейтенант, в новогоднюю ночь. Мне теперь никогда не забыть эту встречу 1982 года.

— Не только, Сергей, ты, все мы будем помнить эту ночь и теперь все наши праздники будем ждать нападений на позициях, чтобы вот так же врасплох нас не ловили, — отозвался Потураев, — обойди гаубицы и распорядись привести в порядок орудийные окопы. Пусть поправят брустверные укрытия для снарядов и приберут стреляные гильзы.

— Понял, — сержант закинул автомат за спину и пошел к часовым второго и третьего орудий.

В седьмом часу сержант Казеко привел на огневую позицию смену, и Потураев с солдатами вернулись на батарею. Там никто так и не ложился спать, и в это время все были на ногах. У крыльца казармы солдаты курили и продолжали обсуждать ночное нападение, свои действия и действия других подразделений.

Офицеры батареи тоже не ложились и у себя в комнате пили крепкий чай. Потураев повесил автомат на спинку кровати, снял ремень с кобурой, полушубок и бросил на матрац.

— С Новым годом, товарищи офицеры! Крепко нас местное население поздравило.

Прапорщик Веденеев налил ему кружку горячего чая:

— Возьми-ка, Женя, с холода. Нормальный Новый год в наших условиях. Помню, прошлый год, в Кундузе, нас тоже «духи» «поздравляли» с огоньком. Точно также всю ночь стрельба на всю провинцию. Чай расслабил души офицеров, и они молча пили его, обхватив железные кружки ладонями, каждый думая о своем. Капитан Коростылев поставил кружку на стол и сказал:

— Уже рассвело. Лейтенант Костюков, пойдите постройтеличный состав батарей и проверьте его наличие. Мы выйдем поздравить солдат с Новым годом.

Костюков быстро оделся и вышел из комнаты. В коридоре послышался зычный голос дневального:

— Батарея! Выходи на построение!

— Ну, что? Будем и мы собираться, — Коростылев надел полушубок, затянулся ремнем. Потураев, Кривониша и Веденеев вслед за командиром надели полушубки, первыми вышли в коридор казармы и заняли свое место в строю.

— Смирно! Равнение на середину! — громко скомандовал Костюков, повернулся к Коростылеву и доложил:

— Товарищ командир! 1-я артиллерийская батарея по Вашему приказанию построена!

Отдав рапорт, Костюков повернулся налево и сделал шаг назад. Коростылев, также держа правую ладонь у головного убора, вышел на середину двушеренгового строя батареи:

— Здравствуйте, товарищи десантники!

— Здравия желаем, товарищ капитан! — грохнули солдаты и сержанты.

— Вольно!

— Вольно! — продублировал команду Костюков, встав на свое место в строю на правом фланге взвода управления.