Валерий Ларионов - Афганский «черный тюльпан»

— Что у Вас, товарищ старший лейтенант? — подходя к Потураеву, спросил Сиднев.

— Я готов, — ответил Евгений. — Координаты определил и записал.

— Вот и хорошо. У нас будет эта цель?

— А когда и где другие два будем устанавливать?

— Чтобы нам не «засветиться», их будем ставить в разные дни и совсем в других концах провинции. Готовы? — оборачиваясь к своим солдатам, спросил Сиднев.

— Так точно!

Сиднев вернулся к ним, проверил маскировку спрятанного датчика и вместе с солдатами вернулся к БТРу. Потураев уже был на своем месте на броне, загрузив в салон машины свои приборы.

Вскоре они вернулись в расположение батальона. Капитан Коростылев и другие офицеры батареи нанесли на свои карты по координатам Потураева точку установки датчика, обвели ее красным кружком и подписали — цель 1. Затем Коростылев подготовил по этой цели данные для стрельбы — прицел, заряд, снаряд, уровень, направление — и приказал старшему лейтенанту Кривонише на небольших картонках сделать карточки огня и установить их у каждого орудия, чтобы при любой команде на «Огонь» данные для стрельбы всегда были перед глазами у командиров орудий. А куда они стрелять будут — сержанты и солдаты не знали. Цель 1 — и все.

До конца недели Потураев еще дважды ездил с прапорщиком Сидневым для установки датчиков. Если первый был установлен на восток от батальона, то второй — на запад, а третий с северо-восточной стороны перед пакистанской границей. На карточках огня были дописаны: цель 2, цель 3.

И с тех пор для личного состава батальона — более трехсот человек — началась «веселая» жизнь. Днем и ночью датчики подавали сигналы о противнике и орудия батареи вели огонь по своим целям. Грохот артиллерийской стрельбы сопровождал солдат и офицеров батальона всегда и повсюду: во сне, в столовой, в парке боевых машин, в карауле, на постах. Старший лейтенант Потураев составил график очередности работы расчетов на огневой позиции, а капитан Коростылев — график очередности работы офицеров с этими расчетами, так как приходилось по звонку прапорщика Сиднева бежать к пушкам и до рассвета, и днем, и ночью. Иногда приемник разведчиков показывал наличие цели сразу двух, а то и трех датчиков, и тогда огонь велся сразу в нескольких направлениях. Для проверки результатов артиллерийских ударов командир батальона майор Терещук когда посылал туда взвод-другой десантников на боевых машинах — когда нет. Вернувшись с проверки, те привозили с собой много оружия, собранного в местах внезапного артогня.

Такой кошмар для батальона и для моджахедом продолжался три месяца. Когда в датчиках стало заканчиваться питание батарей, они самопроизвольно взорвались, а группа прапорщика Сиднева свернула свое имущество и улетела в другую провинцию для продолжения такой же работы. Как позже узнал Коростылев, эта группа в районе Кандагара была окружена «духами» при установке очередного прибора. Сиднев со своими солдатами и артиллерийским офицеров того полка, где они остановились, долго отстреливались, а когда кончились патроны выдернули с датчика кольцо самоликвидатора и взорвались вместе с ним. Но в Кабуле в роте спецназа ГРУ было до десятка таких групп, которые продолжали свое «испытание новой техники» в разных концах Афганистана.

Теперь, когда батарея стала много стрелять, Коростылев решил начать осуществление своей давней задумки — построить баню из досточек пустых снарядных ящиков, которых, по его мнению, скопилось достаточно. Для этого нужен был какой-то проект, чертеж самой постройки. Коростылев сидел над чистым листом бумаги, думая с чего начать. Он вспомнил, как еще в детстве, когда ему было лет двенадцать, его родственник дядя Гоша Скутин строил себе в огороде баню. Это было в поселке Белоусовка, что в Восточном Казахстане. Помощников у дяди Гоши не было, и он попросил маленького Колю помочь ему. Там подержать, там поднести. И получилось так, что эта баня была построена на глазах Коростылева, при минимальной его помощи. Сейчас здесь, в Афганистане, он без труда вспомнил основные элементы постройки: размещение печи, каменки, емкостей для горячей и холодной воды, лавки для помывки и полка. Полок — место где можно париться веничком. Если уж делать баню, думал Коростылев, то обязательно с парилкой. Свои детские воспоминания он изобразил на листе чертежом, подогнав что-то к местным условиям. Строить ее решил на бережке арыка, что протекал рядом с его огневой позицией орудий. Поручить кому это строительство он тоже знал — лейтенанту Костюкову, командиру взвода управления батареи. Он парень технически грамотный и любит всякие проекты внедрять в жизнь. Пусть подберет себе мастеровых солдат и начинает.

Коростылев выглянул в коридор.

— Дневальный! — позвал он. — Вызовите ко мне лейтенанта Костюкова! Костюков с энтузиазмом поддержал командира с постройкой бани, тем более, что разговоры об этом шли постоянно. Он подсказал несколько технических усовершенствий, все это оформили новым чертежом, и с этого дня пять солдат батареи с лейтенантом принялись за работу. В другой обстановке дело шло бы быстрее, но от боевых задач их никто не освобождал. Как и все, эта рабочая группа выезжала на бесчисленные боевые задания, сопровождая вместе с батареей и ротами батальона многочисленные колонны, попадала в засады и отстреливалась вместе со всеми с бортов своих УРАЛов. Стройка шла в перерывах между боями, а они с наступлением теплых дней шли почти беспрерывно. Особенно в апреле. Апрель 1982 года Коростылев, вообще, считает началом пика войны в Афганистане, продолжавшегося вплоть до полного вывода из него советских войск.

В десантных ротах батальона пошли большие потери, и часто по приказу майора Терещука солдаты и офицеры батареи Коростылева шли в бой без своих орудий, занимая места в цепях пехоты, окружающей кишлаки и высоты, занятые моджахедами. В одном из таких апрельских боев Потураев со своей группкой солдат попал в окружение. Они шли в пешем порядке в составе восьмой роты, продвигаясь вдоль берега реки Логар, только что ставшей в свои берега после мартовского разлива. Местность вдоль ее берегов была еще сырой, и Евгений, вместе с ротой утопая по ступни и грязи, шел к захваченному моджахедами кишлаку. В задачу батальона входило уничтожение отрядов «духов». Неровная цепь роты растянулась вправо от берега, и среди густых зарослей молодых зеленых тополей солдаты плохо видели друг друга, ориентируясь лишь по ближним своим соседям справа и слева. Дойдя до навесного мостика через реку, командир роты старший лейтенант Олейник рукой просигналил Потураеву, чтобы тот со своими солдатами перешли мост и паралелльно с ротой шли по другому берегу. Так и было сделано. Впереди показались окраины кишлака, разбитые сараи и дувалы. Группа Евгения обошла их, продвигаясь вперед. И вдруг из ближайшего впереди большого дома крепости с трехметровым дувалом по ним из верхних окон открыли пулеметный и автоматный огонь. Первые очереди накрошили много тополиных веток, но все-же прошли выше голов. Евгений с солдатами укрылись в ближайшей траншее, такой же грязной и сырой, как и все кругом. Под пулеметный огонь из других домов попала и рота. В ней было сразу же несколько тяжелораненых. Среди них и прапорщик из штаба части, из Гардеза, служивший там начальником секретной части и упросивший командира бригады отпустить его «повоевать» с третьим батальоном. И вот при первом же выходе «на боевые» он лежал с простреленной шеей и истекал кровью.