Алексей Воронков - Брат по крови

— А она что? — стараясь быть равнодушным, говорю я, а у самого уже сердце трепещет, словно попавшая в силок птица.

— Ну ты даешь, егоркина мама! — возмущенно восклицает Женя. — К нему баба приехала, а он хотя бы радость выказал. Или, может, это нежеланный гость для тебя? Бывает ведь, пристанет какая, а тебе она не по душе.

Я поморщился. Ну о чем он говорит! И вообще, не надо вмешиваться в мою жизнь. Не надо!

— Так что, она еще в полку? — спрашиваю я.

— Кто, Илона-то? А куда ж ей деться, если она назначение к нам получила? Аккурат в твое подчинение и поступила. Везет же некоторым, — с неподдельной завистью произнес Макаров. — Не могли ко мне в финчасть такую девицу прислать. Мы бы с ней денежки-то посчитали!

Я не знал, что делать.

— Пойду в штаб — надо доложить «полкану», что я прибыл, — сказал я.

— Иди, иди, — буркнул Макаров. — А вечером приводи к нам эту твою Илону — выпьем, за жизнь поговорим. Глядишь, и на сердце легче станет. А то живем тут без женского участия и сохнем на корню. Так что приводи.

Я пошел в штаб. «Полкан» встретил меня хмуро. Видно было, что он не в духе. Так бывало, когда он получал очередной втык от начальства. Спросил, знаю ли я уже о гибели Савельева. Я ответил, что знаю. И только тогда он спросил про мальчишку. Когда узнал, что с ним все в порядке, вздохнул. И то ладно, сказал. Когда я уже собирался уходить, он остановил меня.

— Да, там у тебя пополнение, — сказал он. — Медсестричку прислали. Ты определись с ней. Странная девка. Из штаба дивизии мне сообщили, дескать, требует, чтобы ее обязательно отправили в наш полк. Ох уж эти мне Жанны д’Арк! Насмотрелись кино, и им войну подавай. А ведь война — это не кино. Здесь умирать надо.

Я не выдержал.

— Товарищ полковник, эта девушка, между прочим, фронтовик со стажем. И под пулями была, и на фугасе подрывалась. Несколько месяцев назад ее по частям в ростовском госпитале собрали, — выпалил я.

«Полкан» был сильно удивлен.

— А какого лешего она снова на войне-то оказалась? Сидела бы дома, раны зализывала. Девкам о замужестве надо думать, а не воевать, — сказал он.

— Вот и я думаю то же самое, — говорю ему и, не желая больше продолжать наш разговор, прошу разрешения удалиться.

Илону я отыскал в полковом медпункте. Она уже нашла себе работу: как заправский лекарь, принимала больных, осматривала их, прописывала им лекарства. Роль врача ей удавалась неплохо, при этом она все делала достаточно грамотно. Впрочем, это и неудивительно: за ее плечами были медицинское училище и четыре курса мединститута, который она бросила только потому, что ей захотелось воевать.

Когда я вошел в медпункт, она как раз обрабатывала рану на голове бойца — того задело осколком во время рейда в горах. Увидев меня, Илона так и застыла на месте. Я сухо поздоровался и попросил ее, чтобы она, как только закончит все свои дела, заглянула в мой «кабинет», которым служила находившаяся по соседству палатка. Вскоре она появилась. Я видел, как она была смущена и взволнована.

— Садитесь, сержант Петрова, — не глядя на нее, снова сухо произнес я и указал на табурет.

Она села. Я мельком взглянул на нее и увидел, как она бледна. Эта бледность была заметна даже на фоне ее новенького подкрахмаленного халата. Я был взволнован не меньше Илоны, но старался не выказать этого.

— Как ваше здоровье? — как можно строже спросил я ее. — Сможете в полном объеме выполнять свои обязанности?

Эта моя подчеркнутая официальность смутила ее.

— Простите… — произнесла она тихо и опустила глаза. Она выглядела несчастной, тем не менее в ее поведении было что-то от нашкодившего мопса.

— Я не понимаю вас, — сказал я и внимательно посмотрел на нее.

— Да что тут понимать… Вы прекрасно знаете, о чем я говорю… — Как и я, она обращалась ко мне на «вы», как будто между нами никогда ничего не было.

Мне вдруг страшно захотелось закурить, но я был некурящим, а потому у меня не было сигарет. Я стал ерзать на стуле. Я не знал, куда мне деть свои трясущиеся от волнения руки. Я испытывал сложные чувства: мне одновременно хотелось и сказать что-то обидное Илоне, и броситься к ней, и обнять ее, и покрыть поцелуями ее лицо. Вместо этого я спросил ее:

— А что я, собственно, должен знать? Мне достаточно получить от вас исчерпывающий ответ на мой вопрос…

Она вскинула в недоумении брови. О чем, дескать, это вы? Потом вдруг что-то поняла и чуть заметно улыбнулась.

— Ах, вот вы о чем. Я в полном порядке, могу заниматься всем, что мне прикажут, — ответила она.

— Это хорошо, — произнес я совсем не то, что мне бы хотелось сказать. — Это очень хорошо. Значит, будем работать. Сейчас у нас оказалось вакантным место начальника полкового медпункта…

— Я все знаю, — сказала она. — Мне очень жаль капитана Савельева. Ведь я помню его.

Я кивнул. Я был благодарен ей за то, что она помнила нашего Ванюшу.

— Вы временно поработаете на этой должности. А когда в мое распоряжение прибудет офицер, вы займете место процедурной сестры. Вам все понятно? — достаточно строгим голосом спросил я.

— Так точно, товарищ майор! — вскочив с табурета, с заметной иронией в голосе произнесла она.

На этом наш разговор был окончен. В тот день мы больше словом с ней не обмолвились. Каждый занимался своими делами и не лез другому на глаза. Впрочем, то же самое произошло и на следующий день.

— Ты где прячешь своего нового бойца? — спросили меня мои соседи по палатке, когда вечером следующего дня мы, по обыкновению, сели, чтобы выпить.

Я вначале не понял, о чем это они, но потом до меня дошло. Оказывается, их интересовала Илона.

— Боец, как ему и положено, службу несет, — попытался отшутиться я, надеясь, что на том разговор и закончится. Но я ошибся.

— Гляди, Митя, не прозевай бойца-то. А то ведь возьмет какой-нибудь ушлый прапорщик да затащит твою барышню в постель, — сказал на полном серьезе СПНШ Проклов. — Ты же знаешь этих пройдох — без мыла в задницу влезут.

Кровь прилила к моему лицу, и я почувствовал, как во мне растет это безумное, это всеохватывающее чувство ревности. Я сопротивлялся ему, говорил себе, что мне дела нет до какой-то там Илоны, что с ней давно покончено, но чувство это было сильнее меня.

— Давайте не будем об этом, — чтобы закончить разговор, решительно произнес я, но мужики уже успели войти в раж.

— Нет, брат, вопрос еще не исчерпан, — говорит этаким паскудным голосом начальник разведки Паша Есаулов. — Ты нам прямо ответь: ты будешь использовать свою подчиненную по назначению или же позволишь нам это сделать?

— В самом деле, Митя, ответь, — поддержал его главный наш тыловик Червоненко. — А то ведь мы завсегда готовы подсобить товарищу, — сказал он, и все, кто находился за столом, заржали, словно застоявшиеся кони.