Арно Зурмински - Отечество без отцов

Снова большие поля ржи. Еще одна гроза и можно будет собирать урожай. Некоторые женщины уже срезают колосья серпами, их белые платки то поднимаются, то опускаются в поле. Дети сидят на обочине дороги и машут нам руками. Я не представляю себе, что будет с урожаем. Все уже созрело, но нет рабочих рук для уборки. Весь урожай может погибнуть, и люди зимой начнут голодать.

В этих местах много ветряных мельниц. В одной из деревень я насчитал их восемь штук. Там уже начата уборка урожая. Рожь собрана в снопы и ждет, когда ее начнут свозить в амбары. Мы берем в руки колосья, растираем в ладонях зерна и сдуваем сухую пыльцу. На вкус зерна не очень съедобны, но они хоть как-то отвлекают от бесконечных маршей. Я бы предпочел лузгать семечки подсолнечника.

Впервые вижу табачные плантации, их растения высоко взметнулись вверх, подобно кукурузе. В одном из амбаров мы находим табачные листья, развешенные на просушку. Заядлые курильщики набирают табака столько, сколько могут унести с собой.

Мы миновали выгоревшее поле ржи. А ведь это был бы хороший хлеб! Через десять километров нам попалось поле, перепаханное танками. Мертвые солдаты лежали прямо во ржи. Русские втыкают винтовки штыками вниз прямо в могилы своих погибших солдат, так что приклады торчат над колосьями. От такого зрелища перехватывает дыхание! Желтое поле ржи — и на нем целый лес винтовочных прикладов. Иногда я мечтаю о том, чтобы быстрее оказаться на фронте. Тогда я увижу села и окружающий пейзаж прежде, чем все это будет уничтожено.

Сейчас мы едем по железной дороге. Саперы из состава железнодорожных войск отремонтировали разрушенные мосты. После обеда действительно подошел паровоз с семью вагонами. Я сижу в открытом товарном вагоне, ведь еще лето. Встречный ветер раздувает мои волосы. Наш поезд идет вдоль холмов и низин. Перед каждым из мостов делается остановка и проверяется, не взорван ли он. Население настроено дружелюбно и машет нам руками. Мне кажется, что люди рады тому, что немецкие солдаты пришли сюда. Мы машем руками в ответ.

В пути я часто вспоминаю свой дом. Сейчас там самая пора собирать урожай. Поле, что засеяно овсом у озера, будут убирать в последнюю очередь.

Мы располагаемся на территории, где до этого, по всей видимости, был лагерь для заключенных. Вокруг него протянут двойной забор из колючей проволоки высотой в два с половиной метра. Мы обнаруживаем жилые бараки с нарами, но можем на них улечься лишь только после того, как удается убрать огромное количество грязи и постелить новую солому. Ее мы срываем с крыш бараков.

Перед тем, как заснуть, я выхожу на двор и вижу сквозь проволочный забор чудесную радугу. Лучше бы я стоял у забора в нашем саду и любовался радугой над Подвангенским озером. Становится чуточку грустно. Надо еще успеть написать письмо домой.

В Подвангене близился вечер. Последние повозки с новым урожаем, покачиваясь, приближались к амбарам, школьники купали лошадей, а затем скакали на них на выгон. Деревня плавно и мирно погружалась в тишину ночи, как это всегда бывало в таких случаях. В девять часов вечера вдруг раздался крик, исходивший со стороны рабочих бараков. Он пронесся по деревенской улице и стал разрастаться, как только достиг озера, так что его было слышно и на опушке леса, и по другую сторону водоема.

Вскоре каждый смог узнать причину. Жена скотника Шуппа бежала стремглав к озеру. На плотине она остановилась, казалось, раздумывая, прыгнуть ли ей прямо через ограждение или бежать дальше к воде. Она решила спуститься с откоса, угодила в заросли тростника, достигавшие человеческого роста, скрылась в них, но голос ее все еще был слышен. Лебеди покинули гнездо вместе со своими детенышами и понеслись к открытой воде. Затем кто-то плюхнулся в воду так, будто в озеро бросилась лосиха. Двое пожилых сельчан, сидевших на берегу и удивших рыбу, подняли головы, встревоженные этим звуком, и побежали в его сторону, чтобы узнать причину. Когда они примчались на место, то крик перешел в глухое клокотанье. Они успели схватить женщину прежде, чем ее засосал водоворот, вытащили на берег и стали выяснять, что с ней случилось. После этого они перенесли промокшую насквозь женщину в барак, который находился за школой. Войдя в комнату, они увидели месячного младенца, спавшего в колыбельке. Они привязали женщину к спинке кровати и влили ей несколько рюмок крепкого шнапса, чтобы та успокоилась. Из-за шума, поднятого в доме, ребенок проснулся и стал кричать.

— По правде, говоря, мы должны были бы ей накостылять, — сказал один из мужчин. Но они не стали этого делать, а вернулись к своим удочкам, оставленным на берегу озера. Еще до наступления темноты вся деревня уже знала, что у юной фрау Шуппа погиб муж. На Троицу они поженились, потому что ребенку нужен был отец.

Сразу же после свадебной ночи жених отправился в сторону России, чтобы провести там свой медовый месяц. Через четыре недели на свет появилось дитя, разумеется, мальчик, поскольку фюреру нужны были солдаты. А уже в августе гордый новоявленный отец погиб в Смоленском котле. Отныне все стало происходить намного быстрее: рождение детей и гибель их отцов.

Происшествие имело, однако, неприятные последствия, так как у молодой женщины пропало молоко после купания в Подвангенском озере. Старые женщины, знавшие толк в таких вещах, стали скармливать младенцу в первое время молоко кобылицы, затем в соседней деревне нашлась кормилица, которая имела всего в достатке. Спустя десять дней молоко вновь вернулась к матери, но заодно и укрепилось мнение, что молодой женщине надо было все-таки наподдать за всю ту историю, случившуюся в деревне.

Дорогая Дорхен!

Ну, вот я уже семь недель на этой войне, а еще не написал тебе ни одной строчки. Если бы нам не приходилось так много шагать, то все это можно было бы назвать прекрасной прогулкой. Как раз сейчас слышны вдали раскаты орудий, но это может быть и гроза. Мы уже часто попадали в грозу. Однажды я промок до нитки подобно нашей собаке Бесси, когда та выходит после купания из озера.

Ты должна продолжать учиться. Школа — это самое лучшее, что дано человеку в наше время. Для вспомогательной службы в авиации ты еще слишком молода. В это письмо я вкладываю клевер-четырехлистник. Представь себе, в пыльной и грязной России мне удалось найти клевер-четырехлистник! Это явно к добру.

Если ты встретишь Эрику, передай ей большой привет от меня. Может быть, она напишет мне несколько строк? Солдат всегда рад весточке из родных мест.