Арно Зурмински - Отечество без отцов
- Название:Отечество без отцов
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Центрполиграф
- Год:2010
- Город:Москва
- ISBN:978-5-227-02223-3
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Арно Зурмински - Отечество без отцов краткое содержание
Эта книга — не просто роман. Это произведение, основанное на исторических фактах и подлинных документах. Оно написано на основе многочисленных документальных повествований, но его действующие лица вымышленные. Отрывки из дневников и писем являются литературным приемом, толчком к которому послужили реальные документы. Писатель мастерски владеет словом, умело создает образы, и все написанное им вызывает глубокое доверие. «Отечество без отцов» затрагивает множество классических тем в контексте прошлой войны, которая, как оказывается, еще никуда не ушла.
Книга переведена бывшим военным дипломатом, подполковником запаса Юрием Лебедевым
Отечество без отцов - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Было так тихо, что каждый мог подумать, будто война закончилась. Не было никаких вспышек огней на горизонте, лишь кое-где местами слышался отдаленный орудийный гул. Казалось, пушки стреляли лишь для того, чтобы заявить о своем присутствии. Возможно, поэтому по ним открывали огонь орудия с другой стороны. В небе кружились немецкие и русские самолеты-разведчики. Солдатам по обеим сторонам фронта доставляло удовольствие, стрелять по ним из винтовок, правда, без всякой надежды на то, что удастся поразить машины, летевшие на большой высоте.
В один из воскресных дней солдаты устроили охоту на зайцев по снегу, покрывшемуся корочкой льда. По пути они наткнулись на могилы героев, лежавших тут с последнего лета. Кресты завалились от снежных метелей, надписи поистерлись. Еще одна зима — и могил героев вовсе не станет.
В березовой роще распускались почки, сережки приподнимали свои головки. Дикие гуси с гоготом летели на север.
— Ты в своей деревне тоже охотишься на зайцев? — спросил Годевинд.
— У нас охотой занимается хозяин поместья, — ответил Роберт Розен.
— В России мы все хозяева поместий, можем охотиться, когда захотим, в том числе и на людей.
Охота на зайцев принесла им шесть убитых ворон, которых они прибили гвоздями над дверьми своих жилищ.
«Для устрашения вражеских самолетов», — написал Вальтер Пуш своей Ильзе.
В одно из воскресений, уже в самом конце дня, вновь пришла почта. Годевинд получил второе письмо от Хельги Беренс. Она прислала ему найденные фотографии и приписала по этому поводу:
Я полагаю, что у вас более безопасно, нежели в Гамбурге. У нас почти каждую ночь бывают воздушные тревоги.
Они ожидали, что Годевинд покажет им фотографии, но он бросил их в огонь. Лишь один снимок он сохранил, засунул его в нагрудный карман рядом с солдатской книжкой и пачкой сигарет.
Ральф звонит мне из Вунсторфа:
— Я сажусь в поезд и через два часа буду у тебя.
Мне становится страшно. Нужно быстро накрыть на стол. Бабушка Берта тоже всегда вначале накрывала на стол, когда получала известие о приходе гостей. Так как в доме у меня нет пива, то я бегу к фрау Гентш и беру у нее в долг несколько бутылок. Мой мальчик придет домой, а у меня в холодильнике нет пива! Ему скоро будет двадцать три года, конечно же, он пьет пиво, это первое, чему они научились, будучи солдатами.
Должна ли я отнести в подвал настенную карту со всем ее содержимым? Не знаю, найду ли я правильные слова, чтобы объяснить ему все это.
— Моя мать лишилась рассудка, — подумает он, когда увидит, как я разгребаю снег между Вязьмой и Бородино. — Это ведь вчерашний снег, мама, — скажет он.
Мне следует попросить Вегенера разъяснить ему все это. Я бы очень хотела, чтобы сын меня понял и узнал, почему я так озабочена судьбой его деда. Его мнение по этому поводу мне известно. Те, кто носили серую военную форму, все они были преступниками. Такую мысль моему сыну внушали учителя-антифашисты в гимназии, и они не делали исключения ни для отцов, ни для дедов, сыновей или братьев.
Мне стыдно говорить об этом со своим сыном. Все это выглядит так, будто я желаю очистить серую военную форму от скверны. Но я хочу лишь, чтобы мы хотя бы немного пожалели бедных парней, которых послали на войну из-за этого Гитлера.
Я дам ему дневник вестфальца. Это его заинтересует, ведь дневнику 190 лет. Он никому не причинит вреда. К тому же ведь Наполеон, который завел Великую Армию в болота и в реку Березину, считается не преступником, а великой исторической личностью так же, как Александр Македонский и Цезарь. Я боюсь, что тот, который из Бранау, [41] Гитлер.
может через 190 лет тоже стать «Великим». Ведь когда-то же записи из дневника Роберта Розена и письма Вальтера Пуша так глубоко осядут в истории, что уже никому не причинят вреда.
Бежать в подвал уже нет времени. Я вижу, как Ральф спускается с пригорка и идет по улице. Вот он пересекает сад, вот уже стоит у дверей, загорелый от солнца Балкан, никаких ранений, никаких вшей. Я горжусь своим жизнерадостным мальчиком.
Все произошло так быстро. Транспортным самолетом он долетел до Вунсторфа, оттуда поездом добрался до Бремена и теперь намерен провести здесь десять дней.
Ральф падает в кресло, раскидывает в стороны руки и ноги. Он выглядит упитанным. Обморожений на Балканах не бывает.
Также, как и бабушка Берта, я приглашаю его к столу. Ему приятно, что я приготовила для него пиво.
— В Приштине мы пили исключительно бременское пиво, — говорит он и рассказывает о пивном фестивале «Октоберфест», который отмечали все вместе солдаты-интернационалисты. Была развернута палатка, как в Мюнхене, и местные девушки разносили наполненные до краев кружки с пивом. Так вот мирно проходит сейчас жизнь в Косово.
«Есть ли у них в Приштине публичный дом?» — спрашиваю я себя, но не осмеливаюсь сказать это вслух.
— Там, где размещаются солдаты, обязательно имеется бордель, — утверждает Вегенер. — Куда еще девать свою силу молодым парням? Либо они играют в войну, либо посещают бордель.
Во время еды сын перезванивается со своим школьным другом из Вегезака. Ему хочется в тот же вечер встретиться с друзьями, притом за настоящим бременским пивом. Я с облегчением вздыхаю, так как сегодня он не увидит моего настенного русского натюрморта, и мне не придется ему что-либо объяснять.
Я спрашиваю его о работе, да, я называю это работой.
— Мы разъезжаем по районам, чтобы показать, что реально присутствуем здесь.
— Вам уже приходилось стрелять?
Ральф качает головой и, улыбаясь, показывает свои белоснежные зубы.
— Как население ведет себя? Видят ли они в вас оккупантов?
— Мы друзья им, — восклицает мой мальчик и вновь смеется. — Мы заботимся о сохранении мира. Когда мы едем по какой-нибудь деревне, то дети машут нам руками. Конечно, бывает и так, что кто-то плюется вслед и отворачивается от нас. Но это старики, те, что позавчерашние.
— Всегда это именно старики, — думаю я. — Возможно, они слишком много всего пережили и никак не могут отрешиться от этого.
— Приштина почти не пострадала от войны, — говорит он. — Через год миссия интернационалистов будет закончена, тогда люди сами начнут помогать друг другу.
Я хотела бы этому верить и спрашиваю, что будет с ним дальше. Останется ли он в Германии?
Ральф пожимает плечами.
— Немецкие солдаты требуются в Афганистане, Африке, Кувейте, Македонии и в Косово, — говорит он.
Я стараюсь скрыть свой страх. В той войне, которой я занимаюсь, страны назывались Норвегией, Данией, Голландией, Францией, Сербией, Грецией, Россией. Я вспоминаю также и об Африке, но не решаюсь говорить об этом вслух.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: