Андрей Житков - Жизнь и смерть сержанта Шеломова

Генка растолкал его. Утренний свет заливал комнату. Трещал невыключенный телевизор. Проснувшиеся мухи кружились над остатками новогоднего ужина. Капитан спал, уткнувшись носом в подушку.

Они выключили телевизор и на цыпочках вышли, плотно прикрыв за собой дверь.

«Лучше в штабе доспим, — предложил Генка. — Еще проснется — заставит убираться, а так Козлова пошлем».

Серега спал за столом, подложив под голову пустой вещмешок. Генка рассмеялся.

— Смотри, — он поднял с пола два пустых пакета из-под кишмишовки. — До чего оборзел — нализался без нас! — Он не удержался и дал Козлову подзатыльник: — Вставай, скотина, алканавт проклятый!

Козлов поднялся, хлопая глазами:

— Виноват, с Новым годом. — От него за версту несло перегаром.

Генка пару раз ударил в живот.

— Совсем бояться перестал, служба медом показалась!

Козлов тут же протрезвел.

— Да я что! Да это не я! Когда вы ушли, приперся Гриша из техчасти, залез в шкаф и увидел кишмишовку: «Давай да давай отметим Новый год». Он обещал два пакета принести.

— А почему ты позволяешь по шкафам у замполита лазать? — Митя тоже не удержался, дал Козлову по шее.

Козлов захныкал:

— Да я что, я не позволял. Он — черпак, а я — чижик.

В общем, как ни крути, а продолжать праздник было не с чем. Генка пообещал Козлову, что тот еще долго будет расплачиваться за свои грехи, и пошел искать выпивку.

Четыре дня писарей никто не трогал. Офицеры гуляли, и штаб вымер. Митя начинал маяться. Погода опять испортилась: полил бесконечный, нагоняющий дремоту дождь. Он шел целые сутки и в конце концов пробил крышу и закапал замполиту на стол; пришлось срочно заклеивать набрякший потолок плакатами, призывающими крепить воинскую дисциплину и хорошо нести службу, но это мало помогло — мутные капли упрямо просачивались сквозь толстый слой бумаги и долбили столешницу, разбрасывая по кабинету брызги.

Генка выполнил свое обещание насчет расплаты. Третьего вечером, когда дождь немного поослаб, он вызвал Козлова в коридор и о чем-то с ним пошептался, потом вернулся в кабинет, вытащил из-за шкафа автомат и вручил его Сереге: «Держи, только в крайнем случае. Если что, мы ничего не знаем, сам пошел».

«Опять на дело подрядил, — подумал Митя, заставляя себя вчитываться в статью из „Коммуниста Вооруженных Сил“. — Раньше хоть без оружия обходилось».

Только ночью, ложась спать, он вспомнил о Козлове: «Куда ты его услал?» Генка многозначительно хмыкнул: «Он знает». Митя повернулся на бок и уснул.

Его разбудил стук в окно и топот Генкиных ног. Повеяло холодком, и вспыхнул яркий электрический свет.

— Вставай, Козлов пришел!

Митя соскочил со стульев, превозмогая острую резь в глазах, увидел раскрасневшегося Козлова с вещмешком в руке и заляпанных грязью сапогах:

— Ты откуда? — Козлов развязал вещмешок.

— Вот! — и высыпал на стол блестящую груду вещей: кассеты, электронные часы, зажигалки, солнечные очки, бижутерию, сигареты.

— Что это?

Дверь распахнулась, и вошли Генка с Гришей.

— Поделитесь, комиссары? — спросил Гриша и, не дожидаясь ответа, принялся рыться в вещах. — Кассеты вам все равно не нужны. Один «Омакс» я беру себе, еще вот эти дамские для мамаши. Остальное делите.

Генка подошел к столу и разделил вещи на две кучи поровну.

— Бери, — предложил он Мите. — Да не бойся ты! Спрячем так, что никто не найдет. Домой с подарками поедешь.

Гриша уселся за замполитовский стол и стал рассказывать, как все здорово получилось. Они угнали тачку и поехали в другой район, чтобы не засветиться. Он давно присматривался к этому двухэтажному дукану, однажды они с зампотехом ездили туда за покупками. Замочки оказались ерундовые, и они неплохо пошуровали. То, что на столе, это так — мелочь. Джинсы, дубленки, магнитофон они пока спрятали в дизельной, жаль, что больше взять не смогли, не хватило рук, надо было бы по второму заходу, а тут эта старуха высунулась из-за дувала и заорала. Пришлось срочно сматываться, а на полдороге заглох мотор. Гриша вытащил из кармана пачку «Ричмонда», щелкнул зажигалкой-пистолетиком:

— Надо для следующего раза дукан подыскать.

— Пойдешь с нами, Димос? — спросил Гриша. — Трусишь? Ну ладно, пусть тогда ваш чижик ходит. Он вроде парень ничего.

Митя завернул свои вещи в газету, даже не посмотрев, что там. Он решил, что утром выкинет сверток на помойку. Ему было страшно. Пока Гриша обстоятельно и спокойно рассказывал о деле, Митя дрожал то ли от холода каменного пола, на котором он стоял босыми ногами, то ли от страха, что в дверь постучат.

Генка нацепил на руку электронные часы и, зевнув, сказал:

— Ладно, Гриша, утро вечера мудренее. Надо будет решить, как вещи домой переправить.

Он не выбросил сверток, как собирался. «В конце концов, я тут ни при чем, и потом, подарки и правда хорошие, где еще такие достанешь». На всякий случай он засунул сверток в корзину с мусором, если что — выкинет.

Генка показал ему джинсы «Лондон бридж», которые собирался отправить в Союз. Джинсы были давнишней мечтой Димы. Он даже копил деньги, но потом матери срочно понадобилось дорогое лекарство, и ему пришлось отдать все свои сбережения.

— А еще одни есть? — спросил он, у Генки.

— Есть, да не про твою честь.

— Слушай, Генк, сделай мне джинсы. Возьми взамен барахло, которые ты мне дал.

— Нет, не возьму, — Генка немного подумал. — Ладно, сделаю тебе джинсы, а ты за это с Гришей сходишь. Идет?

Митя растерялся, он не ожидал такого поворота дела.

— Нет, не могу.

Джинсы были шикарные. Они ласково синели под полиэтиленом.

— Я подумаю.

— Как хочешь. — Генка взял пакет и вылез в окно. — Гриша их за тыщу собирался продавать.

«Ладно, схожу. Двум смертям не бывать… Их небось не поймали. Тем более Гриша — парень деловой, не пропадешь, да и оружие есть».

Генка быстро нашел офицера, собиравшегося в Союз. Его собственный начальник — комсомолец — заменялся, и на его место уже приехал молоденький безусый лейтенант. Генка дал своему капитану бакшиш: набор французской косметики для жены и музыкальные часы, а тот обещал переслать джинсы по адресам.

Дело было на мази. Они решили отметить свой успех и заставили Козлова рисовать две десятки, чтобы на них взять три пакета кишмишовки (у Козлова деньги получались еще лучше, чем у Базиля).

Митя собирался идти к забору, когда дверь распахнулась и в кабинет стремительно вошел Денисенко. Он уставился на Митю, выкатив глаза: «Иди за мной, писарчук!» Судя по тону, предстоял крупный разнос.

Денисенко завел его в свою комнату и закрыл дверь на ключ. Он припер его к стене и прошипел, брызгая слюной:

— Дуканы грабите, гаденыши! — Митя побледнел:

— Что вы, что вы, товарищ капитан. Мы ничего не грабим. — Он не узнавал собственного голоса.