Валерий Вахромеев - Выжить и вернуться. Одиссея советского военнопленного. 1941-1945

Российские дворяне, которые бежали из Одессы после поражения Белой армии во Францию. Он, Алексей, — поручик пулеметной роты, сражался в армии генерала Врангеля. Лет так сорока — сорока пяти, высокий, статный, он еще сохранил военную выправку и офицерский лоск. На красивом русском лице выделялись аккуратно постриженные черные тонкие усики.

Его жена — женщина среднего роста, с правильными чертами русского лица. Русые волосы ее были гладко зачесаны и собраны сзади в пучок. Одеты они были в простую, скромную одежду и никак не походили на тех дворян-богачей, о которых нам рассказывали на Родине. Это были простые и симпатичные русские люди. Также и они о жизни в СССР почти ничего не знали.

До сих пор с улыбкой вспоминаю вопрос бывшей дворянки: «Правда ли, что в колхозе все жены общие, всех колхозников на ночь укладывают в ряд и трактор накрывает всех одеялом?» Много было в это позднее время и вопросов, и воспоминаний. А в глазах хозяев была жгучая тоска, тоска по покинутой Родине! Не по своей воле они бросили все дорогое и близкое…

Во время нашего разговора Алексей время от времени как-то странно поглядывал на меня. Наконец он не выдержал и сказал мне, что я сильно оброс, и мне следовало бы подстричься. Действительно, у меня за все время скитаний не было возможности привести в порядок свою прическу — просто нечем было стричься. Поручик пообещал достать машинку для стрижки у своих знакомых в городе, примерно километрах в десяти— двенадцати от их дома. Это нас сразу насторожило: не сообщит ли «белый офицер» о нас в полицию? И я отказался, ссылаясь на то, что нам нужно быстрее идти, так как ночь скоро кончится и идти будет опасно.

Было действительно очень поздно, и хозяева встали из-за стола. Мы поблагодарили за угощение. Алексей с женой вышли в соседнюю комнату, их голоса затихли, и послышался скрип деревянных ступеней лестницы. Мы догадались, что хозяева поднялись на второй этаж.

Из любопытства и из предосторожности заглянули мы в соседнюю комнату и обомлели: перед нами в полный рост стоял император всероссийский Николай II! Как сейчас помню: в парадном мундире, при всех регалиях стоит царь. Правая рука согнута в локте, пальцы за отворотом военного мундира, левая — за спиной. Портрет обрамляла резная, золоченая, широкая рама. В моем детстве все изображения царя были запрещены. Даже со старых открыток родители мои сдирали марки с его изображением. Тогда могли заподозрить в монархизме и… Поэтому я впервые увидел последнего самодержца в полной красе.

Нашу самовольную экскурсию прервали скрип лестницы и приближающиеся голоса хозяев. Они договорились оставить нас на ночлег, а потом, накормив и дав все необходимое, проводить нас. Мы, молча переглянувшись, согласились. Хозяин взял керосиновую лампу, и мы втроем вышли на улицу. После яркого света мы ступили в черноту ночи. В свете лампы тень поручика великаном танцевала на стене, на стволах и кронах деревьев. Зашли на скотный двор. Две коровы, не переставая жевать, с любопытством глядели на нас. Вот и сеновал под черепичной крышей. Сена очень много, и нам пришлось высоко забираться по лестнице, чтобы устроиться на ночлег. Хозяин вышел, пожелав нам спокойной ночи, закрыл тяжелую дверь сарая.

А мы с Василием стали обсуждать сложившуюся ситуацию. Соблазнительно было после долгого и тяжелого пути спокойно заснуть в душистом сене! Но жизнь научила нас быть осторожными и не доверять первому встречному. Поэтому на всякий случай мы сделали себе «запасной выход» — разобрали черепичную крышу в углу сеновала. Разбирали, соблюдая осторожность, стараясь не греметь черепицей. В разобранном проеме появилась глубокая бездна звездного неба. Крепкий сон сразу же одолел нас. И лишь яркие звезды свысока смотрели на странников…

Сон слетел с меня оттого, что кто-то слегка дергал меня за ногу. Открыв глаза, я увидел нашего хозяина. Он стоял на лестнице и смеялся, рукой показывая на дыру в крыше. Дескать, что ж вы мне не верите, неужели я вас мог предать! Смущенные, мы попытались сразу же исправить крышу, но Алексей сказал, что потом сделает это сам. И предложил нам спуститься.

Времени было около шести часов. Утро стояло пасмурное, небо закрыли густые облака. Мы спустились вниз, умылись, побрились и пошли завтракать. Завтракали все вместе за одним столом. Стакан кофе да хлеб с сыром — вот что мы ели. После завтрака поручик поставил ближе к окну стул и спросил Василия, умеет ли он подстригать. Тот ответил отрицательно. Тогда поручик сам вызвался подстричь меня.

Оказывается, пока мы крепко спали, он на велосипеде успел доехать до городского приятеля, взять у него машинку для стрижки и вернуться обратно! Короче говоря, он в эту ночь совсем не спал. Пока он усаживал меня на стул и накрывал плечи широким полотенцем, рассказал, что переполошил своих друзей-эмигрантов ночным приездом. Еще больше удивил он их целью приезда. И до сих пор звучат в моей памяти его слова: «Запомните на всю жизнь, что вас подстригал царский офицер!» — и мы посмотрели друг другу в глаза.

Уверенно и умело закончил он стрижку. Я вновь выглядел вполне прилично. Во время этой процедуры жена поручика стояла рядом и с участием наблюдала за работой мужа. Затем она поставила на табурет глубокий алюминиевый таз. Я снял полотенце, стряхнул остатки волос с шеи и наклонился над тазом. Женщина взяла желтый высокий кувшин с теплой водой и стала поливать мне на шею. Впервые за многие дни я умывался теплой водой с мылом! Насухо вытерся чистым полотенцем. Я с удовольствием посмотрел в зеркало, впервые за много месяцев увидев свое отражение.

Но пора собираться в путь. Радушная хозяйка щедро отрезала половину круглого хлеба и большой кусок сыра. Все это она завернула в газету. Сложив гостинцы в нашу котомку, мы горячо поблагодарили соотечественников, заброшенных судьбой далеко от Родины. Эта неожиданная встреча глубоко врезалась мне в память и каждый раз пробуждает в душе теплые чувства к этим русским людям. Сколько же судеб было изломано и жизней загублено после того Октября! Вышли мы на дорогу втроем. Алексей посоветовал нам, из соображений безопасности, идти не по дороге, а по тропинке за железнодорожным полотном. По-русски обнявшись на прощание, мы пошли по тропинке. И, уже далеко отойдя от дома, мы видели высокую и статную фигуру поручика.

Моросил мелкий летний дождь. Пахло свежестью…

Северо-восток Франции изобилует небольшими, покрытыми лесом горами. Вот и нынешняя ночь дала нам возможность смело шагать по лесным и проселочным дорогам, по заранее намеченному маршруту. Обычно перед заходом солнца мы обсуждали предстоящий ночной переход, сверяясь с картой, если она у нас была, или оглядывая окрестности с какой-нибудь возвышенности. В этих горах нам редко попадались населенные пункты. К тому же, шагая по французской земле, мы меньше опасались встречи с местными жителями, чем в Германии. В большинстве своем французы встречали нас, русских, очень радушно.