Алексей Азаров - Забудь свое имя…

Геринг встретил Райта у двери. Поддерживая под локоть, проводил к столу и указал на кресло. Сел сам, сцепив пальцы на колене. Бёмельбург стал за его спиной под портретом фюрера.

— Коньяк? — спросил Геринг.

Райт с тоской смотрел в окно. Городской шум, накатывая волнами, врывался в комнату; осеннее мягкое солнце растекалось по крашеному паркету. Геринг, позевывая, повторил вопрос:

— Коньяк?

Бёмельбург не торопясь наполнил три рюмки. Придвинул Райту одну.

— Выпейте. Это «Мартель».

Райт отвел взгляд от окна.

— Хотите купить?

— Нет, — сказал Геринг. — Вы ведь не продаетесь, не так ли?

— А вы?

— Ну, ну, — сказал Бёмельбург. — Не грубите! Выпейте-ка лучше, и поговорим. Еще не все потеряно, сеньор Бариентос.

— Для меня — все.

— Что вы имеете в виду — жизнь или свободу?

Райт поднес к губам рюмку, отпил глоток.

— Что с Элей… с госпожой Барча?

— Она на свободе!

— Не верю!

— Хотите повидаться?

Райт махнул рукой.

— Может быть, вы и не лжете…

— Разумный подход, — сказал Бёмельбург. — С нами всегда можно договориться. Только не надо темнить.

Геринг наполнил пустые рюмки.

— Приятно видеть, что вы понимаете с полуслова.

— Ну, а если нет?

— Тогда — смерть. Но не сразу. Медленная и очень мучительная. И разумеется, показания, которые мы получим в любом случае.

— Ну, а мои друзья?

— Думайте о себе.

— Думал.

— Ну и как?

— Никаких подписок!

— Естественно.

— Никаких документов.

— Их не будет.

— Я могу рассчитывать?

— Слово офицера, — сказал Геринг. — Только не мелочитесь.

Бёмельбург засмеялся: схватывает на лету! Все еще посмеиваясь, он обогнул стол и, подойдя к Райту, похлопал по плечу.

— Англичане и французы, попадающие к нам, не спешат на тот свет. Хотите поговорить с ними? Среди них немало хороших профессионалов, и тем не менее они сотрудничают с СД.

Геринг, отогнув рукав мундира, посмотрел на часы.

— Господа, мы увлеклись частностями. Я предлагаю построить разговор следующим образом: сначала наш гость с полной откровенностью расскажет о способах и технике связи, потом — перейдем к людям и в заключение договоримся о будущем.

— Очень дельно, — сказал Бёмельбург. — Протокола не будет, я сам запишу, что надо.

Райт, нервничая, пощелкал ногтем по рюмке.

— Вы уверены, что я соглашусь?

— Да, — сказал Геринг. — Вы же хотите жить.

— Он понимает, — сказал Бёмельбург. — Он все отлично понимал с самого начала. Еще при аресте. Вспомните, Геринг, у него был пистолет, но он не застрелился; было время порвать бумаги, но они здесь. Сколько мы провозились, с дверью? Минуты три?

— Все пять…

— Достаточно, чтобы принять решение. Когда ломают дверь, разведчик или стреляется, или рассчитывает варианты, не хуже шахматиста… Полноте, Бариентос! Переходите к делу… Можете, если хотите, начать не с техники, а с людей. Итак, с кем вы связаны?

Райт был готов ко всему — к пыткам, расстрелу, петле. Но не к этому — мягкому тону и «джентльменскому» поведению следователей. К чему они ведут?.. Страх ледяной лапой придушил Райта, едва не лишив сознания.

— Ну же! — поторопил Бёмельбург. — Начинайте с Парижа. Адрес?..

— Рю Марбеф, — сказал Райт, холодея…

Закончив первый допрос, Геринг отправил Райта в подвал, распорядившись хорошо накормить и не беспокоить до вечера. Обед принесли из ближайшего ресторана. Бёмельбург, не теряя времени, созвонился с Парижем и коротко информировал Панвица об итогах допроса.

— Спросите его о Женеве, — сказал Панвиц. — Это очень важно.

— Понимаю… Кстати, в его паспорте есть швейцарская виза и полицейские отметки.

— Вы думаете?..

— Если позволите, я повременю с ответом.

— Хорошо. Постарайтесь заставить его записать свои показания. Прощупайте Париж и Женеву со всех сторон и, главное, добейтесь ясных ответов. Не давайте Бариентосу вилять.

До утра Бёмельбург и Геринг успели, сменяясь, исписать стопу бумаги. Райт не запирался: перечислил парижские и брюссельские адреса Сент-Альбера, Пибера и Дюбуа; назвал он и радиоточку Сезе в Остенде; отдохнув, стал диктовать расписание связи и частоты. Геринг спросил о шифровальных книгах. Райту были известны не все, только три, и он круглым отчетливым почерком занес в блокнот капитана их названия.

На рассвете в казарме неожиданно объявился Панвиц. Отмахнувшись от рапорта, он приказал отправить Райта в подвал. Судя по всему, он был не в духе, и Геринг, переглянувшись с Бёмельбургом, приготовился к разносу.

Гроза разразилась немедленно.

Выдвинув как таран тяжелую нижнюю челюсть и став удивительно похожим на Муссолини, Панвиц, не повышая голоса, сообщил офицерам, что Шелленберг намерен предать их суду.

— За что же? — с плохо разыгранным спокойствием спросил Бёмельбург.

— За превышение полномочий.

— Не понимаю…

— Кто просил вас торопиться с арестом?.. Не улыбайтесь, Бёмельбург, дело гораздо серьезнее, чем вы думаете. Если до утра я не получу веских доказательств, что Бариентос искренен, то днем с первым же поездом вы и Геринг поедете в Берлин.

Геринг вспыхнул.

— Я не подчинен Шелленбергу! Абвер, который я представляю в команде, — армейская инстанция!

Панвиц с интересом посмотрел на него.

— Скажите об этом бригаденфюреру. Впрочем, если вы предпочитаете попасть под суд по приказу адмирала, то так оно и будет… Не тратьте время, господа, доказывая мне свою добросовестность. Единственно, чем я мог вам помочь, — это задним числом дать санкцию на арест. Вы понимаете, что это значит?

Бёмельбург устало пригладил волосы.

— Не вижу за собой вины.

— Бариентос передал аварийный сигнал?

— Нет.

— Это так, Геринг?

— Нужны доказательства?

— Будет лучше, если вы сумеете заверить Шелленберга, что молчание рации «Маленького шефа» само по себе не является аварийным сигналом!.. Сколько осталось до сеанса?

— Около часа.

— Дайте ему рацию и его шифровки.

— Подлинные?

— Конечно! У нас нет времени для составления правдоподобной дезинформации.

Бёмельбург щелкнул каблуками.

— Хорошо…

Райт, доставленный из подвала, равнодушно выслушал Панвица. Сел за стол, покрутил верньеры рации, проверяя исправность. Геринг положил перед ним наручные часы, забыв, что оставил Райту его собственные. Панвиц расстегнул кобуру.

— Вот что, мой друг, если вы начнете фокусничать, я застрелю вас.

Телеграммы Райт передал, уложившись в десять минут. Контрольные операторы, дежурившие в соседней комнате, позвонили по внутреннему телефону и заверили Панвица, что аварийного сигнала не было. Геринг перевел дух. Бёмельбург, бледный и сосредоточенный, грыз ногти на подоконнике. Панвиц с улыбкой протянул Райту портсигар.