Василий Ардаматский - Безумство храбрых

Генерал положил трубку и вернулся к карте:

— Всю местность вокруг горы мы должны рассматривать как окруженный нами со всех сторон плацдарм противника и подготовить бой за овладение плацдармом по всем военным правилам. Поэтому, полковник, не один пулемет у входов, а усиленные огневые пункты, удаленные от входов и с возможностью перекрестного огня. Сейчас же разработайте схему. Подключите сюда зенитки для стрельбы по наземным целям.

— Понимаю.

— Дальше...— Генерал отыскал глазами дремавшего в глубине кабинета офицера СС: — Дирке!

Офицер вскочил с кресла, не понимая спросонок, кто его зовет.

— Это я вас зову, Дирке.

Чеканя шаг, офицер подошел к столу:

— Прошу прощения. Третью ночь без сна.

— Я знаю, Дирке. Сообщите мне суточную выработку вашей мельницы.

Дирке улыбнулся одной стороной лица, давая понять генералу, что шутка о его зондеркоманде понята и. оценена.

— Все зависит от темпов ликвидации муки. Пекарня всегда задерживает и забирает у меня мельников.

Теперь улыбнулся генерал Зигмаль:

— «Пекарня» — это неплохо сказано. Мы получим несколько цистерн горючки.

Дирке, подумав, сказал:

— Тогда в среднем пятьсот в сутки.

— Вы знаете обстановку?

— Да, мой генерал. Я понимаю. Мы можем ликвидировать и больше, но тогда на сжигание трупов надо поставить побольше людей. А моих не отрывать от дела. Опыт показывает...

— Нужно истреблять не менее тысячи в сутки,— перебил его генерал Зигмаль.— На сжигание я вызову роту резервистов из Веймара.

— Тогда все будет в порядке.

- Спасибо, Дирке. Сдвиньте себе два кресла и поспите.

— Спасибо, мой генерал.

Еще раньше в кабинет бесшумно проскользнул и забился в темный угол начальник спецотряда гестапо майор Лейт. Но напрасно он думал, что генерал Зигмаль его не заметил.

— Лейт, теперь я хочу послушать вас.

Майор медленно подошел к столу.

— Что у вас нового?

Лейт молчал.

Генерал Зигмаль посмотрел на окружавших его офицеров.

— Он не знает, с чего начать. Ну что же, поможем. Выяснили, кто выключал свет?

— Когда мои люди прибыли на распределительный щит, там уже никого не было.

— Ах, мерзавцы, не дождались? Значит, вам по-прежнему неизвестно, кто ораторствовал в пещерах?

— В отношении одного оратора данные сходятся. Речь идет о третьей пещере. Там выступал немец, известный под именем Отто. Мы его ищем.

— Прекрасно, прекрасно! — сказал генерал Зигмаль.— Во всех пещерах выступали русские, а вы нашли одного немца.

— Агентура дает противоречивые данные.

— Плевал я на вашу агентуру! — разозлился Зигмаль.— Я вас спрашиваю: что вы собираетесь делать, чтобы обезглавить бунтовщиков?

— Сейчас мы производим аресты во всех пещерах.

— Надеясь на свое чутье?

— Но сейчас нет времени для глубокой разработки,— чуть раздраженно сказал майор Лейт.

— Вы правы, майор, но я хочу напомнить, что ваша группа прибыла сюда не сегодня.

— У нас была локальная задача — саботажники. Они обезврежены.

— Ах, так! И завод теперь действует полным ходом?

Лейт промолчал.

— Радиопередатчик нашли?

— Найдем в ближайшие два дня. Мы взяли человека, который распространял принятые по радио сводки фронта.

— А как насчет оружия?

— Думаю, что оружия у них нет в таком количестве, чтобы это вызывало тревогу. В подвале крематория обнаружены две винтовки. Проверка установила, что они взяты у зенитчиков, а найденный ранее пистолет, между прочим, из арсенала СС.

Зигмаль молчал.

— Я вас понял так,— осмелел Лейт,— что сегодняшние аресты бесцельны?

— Вы умышленно, майор, поняли меня неправильно,— отчеканил генерал Зигмаль.—Такой метод взаимопонимания между СС и гестапо одно время был весьма популярен, но не теперь, майор.

— Тогда зачем ответственным за все делать меня, в то время как годами порядок здесь обеспечивали ваши представители? Вы знаете это лучше меня.

Теперь надолго замолчал генерал Зигмаль.

— У меня к вам вопрос: нельзя ли утром дать, как обычно, сигнал сирены выхода на работу? — спросил Лейт.

— Зачем это? — удивился генерал Зигмаль.

— Это обеспечило бы разделение заключенных по крайней мере на две части. А всякое разделение этой банды для нас выигрышно. Наконец, в цехах легче производить изъятие узников.

— Я подумаю об этом. В том, что вы говорите, есть резон. Типографию нашли?

— Человек с листовками, которого мы арестовали, надо думать, знает все и о типографии.

Теперь молчали оба. Лейт демонстративно посмотрел на часы.

— Если у вас ко мне вопросов больше нет, я пойду к себе. Сейчас начнут доставлять арестованных.

— Желаю успеха.

Майор Лейт ушел. Генерал Зигмаль снова вернулся к карте:

— Как видно, прочной уверенности, что бунтовщики останутся без вожаков, у нас нет. Мы должны ориентироваться на худшее. Задача остается прежней — уничтожать по тысяче человек в сутки. Всего здесь около пятнадцати тысяч. По имеющимся данным, бунт они готовят примерно на десятое—двенадцатое апреля. В нашем распоряжении восемь — десять суток. Таким образом, против нас останется пять-шесть тысяч бандитов. Ничего особенно страшного. Давайте установим точно наши силы...

Уже третий день Отто прятался в пещере, в которой жил Баранников. Ему сбрили усы. Примелькавшуюся всем синюю выгоревшую брезентовую куртку сменили на лагерную полосатую, и не так-то просто было обнаружить Отто среди тысяч людей, которых страдания сделали так похожими друг на друга. Гестаповцы дважды приходили в пещеру и, медленно двигаясь среди спящих, освещали их яркими фонарями — искали Отто. Тем временем друзья готовили его перевод в санитарный бункер в качестве больного. Туда гестаповцы предпочитали не заглядывать вовсе.

В первую же ночь Баранников лег рядом с Отто, и они, прижавшись друг к другу, шепотом проговорили несколько часов.

— Раньше мы действовали по принципу: «Осторожность и еще раз осторожность»,— шептал Отто,— теперь каш девиз: «Осторожность плюс наступление». Пришло то время, когда мы в силах по крайней мере хотя бы остановить палачей. Над Берлином нависли ваши войска. Здесь у них на плечах американцы. Если мы выступим всей массой, палачи отступят. Не вести же им против нас войну, не до этого им...

— Но мы безоружны,— сказал Баранников.

Отто сжал его руку:

— Есть и оружие. Немного, но есть. Даже гранаты.

— А если они все-таки вызовут сюда войска?

Отто помолчал и ответил:

— Тогда умрем с честью, умрем в борьбе, как положено коммунистам.— Он подумал и продолжал: — Ты знаешь, они на днях убили нашего Тельмана. В Бухенвальде. Тайком. Убили и сожгли в крематории. Они сделали это, потому что дела их плохи и они нас боятся. А мы не боимся. Мы ежедневно выпускаем листовки о положении на фронте и о наших задачах. Во всех пещерах созданы комитеты действия. С нами много ваших замечательных товарищей. — Отто опять помолчал.— Хорошо, что ты здесь.