Вадим Собко - Избранные произведения в 2-х томах. Том 2

Но теперь это была не страстная мечта, не исступлённое желание, а сама реальность. Настоящее оружие — несколько пистолетов, два автомата и один карабин — поблёскивало в синеватых лучах аккумуляторного фонаря. Автоматы разные: один немецкий, другой английский, запасные обоймы лежат рядом.

— Бери, — сказал Колосов и протянул лейтенанту немецкий автомат.

— Спасибо, — почувствовав, как слёзы стиснули горло, ответил Шамрай.

— Что с тобой?

— Ничего. Это же оружие…

— Да. Это оружие… Это тебе, держи, это тебе… — капитан проворно распределил весь свой арсенал, себе взял старый карабин, — Морозов, и ты, Кикоть, берите взрывчатку. Были сапёрами?

— Были.

— Не забыли специальность?

— Нет.

— А с тобой что, Кикоть? Почему ты плачешь?

— Нет, я не плачу, — ответил невысокий блондин, с которым, как замечал Шамрай, иногда уединялся и о чём-то шептался капитан,

— Теперь слушай меня. Каски и аккумуляторы оставляем здесь. До выхода на-гора сорок шагов. Велосипеды на поверхности.

«Видно, уже не раз побывал здесь Колосов, — подумал Шамрай. — Ничего удивительного, на его месте и я провёл бы рекогносцировку местности».

Через минуту они вышли из шахты.

Казалось, ничего особенного не произошло. Ну вышли девять вооружённых, небритых, страшноватых на вид мужчин из бетонированного горла покатого ствола шахты. Но лица у них такие, будто это мгновение самое важное в их жизни, будто именно для того, чтобы его пережить, они родились на свет, воевали и страдали в лагерях.

Под ногами бетонированная, прошитая рельсами платформа. Слева бункер, куда ссыпался уголь, справа подъёмная машина, ещё дальше — баня, где переодевались и мылись шахтёры. Шахта старая, примитивная, до «Капуцына» ей далеко.

Луна поднялась невысоко, ещё не успела налиться яркой желтизной, и в её неверном трепетном свете всё казалось искажённым и опасным. Но на сердце не страх, а такой необычный подъём, и сам ты напряжён» словно взведённый автомат.

И всё это сделало прикосновение к оружию. Взяв его, все изменились, да, да, изменились. Из бесправных, униженных и хмурых людей они наконец превратились снова в воинов, готовых к победе и к смерти, отчаянно смелых, до безумия бесстрашных. С гитлеровцами у них большие и сложные счёты, они не написаны на бумаге, а глубоко, как на граните, вычеканены в сознании. Расплата полная, с процентами, начинается именно с той минуты, когда в их руках появилось оружие.

Ну, к делу! И быстрее. Куда же идти? Кому предъявить свой счёт?

Однако покинуть забытый людьми и богом двор старой шахты «Сан-марс» Колосов почему-то не спешил. Укрывшись от серебристого лунного света в угольночерную тень старого бункера, командир собрал возле себя бойцов.

— Полчаса, — сказал он, — даю вам, чтобы осмотреться, обжиться в шахте. Может, добираться сюда и прятаться здесь нам придётся, если вынуждены будем уклониться от боя с превосходящими силами противника. Поэтому каждый должен точно знать, как выйти из шахты и как в неё войти. Вы тут должны почувствовать себя, как дома. Через полчаса я свистну. А пока обживайтесь.

И поднёс к глазам освещённую лунным светом большую луковицу карманных часов, — посмотри-ка, даже эту мелочь не забыли предусмотрительные французы.

Но неожиданная задержка раздражала Шамрая. Как никогда, хотелось действий, стремительных, целенаправленных. А тут — на тебе! Ходи по загромождённому старыми вагонами, скрученными рельсами, кучами мелкого битого угля подворью брошенной шахты, обживайся. И в то же время он хорошо понимал глубокий смысл приказа Колосова. Сгоряча, убегая от преследования, не сразу найдёшь вход в шахту. Наступая такими маленькими силами, обязательно нужно думать о путях отхода. Партизанская война имеет свои железные законы; после молниеносного удара нужно так же стремительно отойти, бесследно исчезнуть. Да, всё обдумал, всё правильно рассчитал Колосов. Командир!

Стараясь держаться в тени, Шамрай подошёл к воротам. Велосипеды стояли, как круторогие бараны. Целая отара, штук двадцать, не меньше. Выглянул на шоссе. В месячном сиянии пустынное, безлюдное, оно взбегало на холм, проходило по склону и пропадало где-то в долине. Может, там вдали и расположился городок Картуш.

Странно, полное ощущение свободы пришло только сейчас от вида этой серо-белёсой ленты бетонного шоссе. Иди, куда хочешь. Автомат на груди, запасной магазин в кармане, не так-то просто теперь его задержать. Возьми, попробуй!

И тут же, радостно вспыхнув, обожгла мысль о Жаклин: какая жалость, не видит сейчас она Романа Шамрая…

Тёплая, даже душная июньская ночь лежала над Терраном. Тишина. До утра ещё далеко. Они вышли из шахты, может, около одиннадцати часов. Всё хорошо.

Вспомнив приказ командира, лейтенант снова вернулся на подворье. До той минуты, когда послышался тихий свист, он уже мог пройти путь от ворот до ствола чуть ли не на ощупь.

— Проверка, — собрав группу, приказал Колосов. — Марш к воротам. Когда свистну, добираться сюда. Быстро, тихо.

Полчаса не прошли напрасно. Теперь они, причём каждый своим путём, сбегались до ствола шахты секунд за сорок, не больше.

— Молодцы, — похвалил командир. — А сейчас слушайте диспозицию. Патронные склады находятся на южной окраине города Картуш. В центр, значит, нам лезть нечего. Едем по шоссе восемь километров, охрана на складах незначительная, но всё равно рассчитаться с ней придётся. За центральными воротами — часовой. В караульном помещении трое солдат и ефрейтор. Может так случиться, что возле ворот двое часовых, иногда они сторожат вдвоём. Часовых нужно снять бесшумно. Конечно, в крайнем случае стрелять можно, но тишина мне больше по душе. Пока мы доберёмся, луна уже зайдёт. Молодой месяц не долго гуляет по небу, стемнеет скоро. Шамрай, Мунтян, Ганковский, вам поручается снять часовых. — И он протянул три длинных сверкнувших в лунных лучах ножа.

Их тотчас же схватили три нетерпеливые руки.

— Нападения они не ждут, — продолжал Колосов. — Поэтому, думаю, успех обеспечен. Но могут быть и неожиданности. Морозов и Кикоть, разобрались со взрывчаткой?

— Всё готово.

— Хорошо. Вопросы есть?

— Нет.

— Ну что ж, товарищи. В добрый час!

— Минутку, — сказал Шамрай. — Как мы будем теперь называться?

— Не было бы у тебя большей заботы, — усмехнулся Колосов. — Подорвём склад, тогда и придумаем себе название. Ещё не заслужили.

— Нет, товарищ командир, Шамрай прав, — сдержанно и веско сказал бывший сапёр Кикоть. — В бой идти легче, зная, кто ты такой. Я думаю, что мы — партизанский отряд «Сталинград».

— Не заслужили пока такой чести, — Колосов вдруг рассердился. — Вот вернёмся, тогда и окрестимся. Марш!