Иван Строд - В якутской тайге

Я лично потерял надежду на то, что приморская власть против охотских авантюристов примет какие-либо меры, ибо Бочкарев и другие во Владивостоке имеют своих агентов из лиц, очень близко стоящих к правящей сфере».

Представители Ефимова настойчиво просили Вишневского об отправке в Охотск отряда для смены охотского гарнизона, состоявшего из бочкаревцев. Ввиду того, что Охотский порт по стратегическим соображениям было желательно закрепить за дружиной, просьба Ефимова была удовлетворена, и в Охотск был командирован с небольшим отрядом капитан Михайловский — один из приближенных Пепеляева, близко стоявший к областнической организации.

По прибытии пепеляевского отряда в Охотск бочкаревцы после недолгих препирательств согласились «добровольно» оставить город и выехать во Владивосток с пароходом «Томск», на котором прибыл Михайловский.

Пароход «Томск» на обратном пути зашел в Аян, где состоялось совещание, на котором присутствовали «управляющий областью» Куликовский, приехавший из Охотска купец Никифоров и др.

Никифоров доложил, что в Охотске собралось около пятисот человек беженцев и бойцов и есть около трехсот лошадей. На Новом Устье находится отряд милиции из сорока человек.

Вся пушнина областного управления использована на покупку товаров и оружия для армии. Фирме «Свенсон» дан новый заказ на поставку товаров осенним рейсом и выдан задаток в 50 тысяч рублей.

Из Аяна Никифоров выехал в Японию для размещения нового заказа на оружие и теплую одежду для белогвардейцев.

Красная Армия выбросила японские войска с Дальнего Востока. Но империалисты Японии все еще питали надежду вернуться туда, хотя бы с помощью белогвардейцев.

Однажды в ясное осеннее утро в Аянскую бухту вошла, сверкая белоснежными бортами, изящная моторная яхта. И вскоре в штаб гарнизона к пепеляевцам явились два прибывших с ней японца. Один из них — важный господин — ни слова не говорил по-русски, был одет в дорогой штатский костюм, но выправкой очень походил на офицера. Второй оказался служащим местной фирмы «Арай-Гуми» и сопровождал первого в качестве переводчика.

Старший японец отрекомендовался представителем очень крупной японской торговой фирмы и попросил информировать его о положении дел в Якутской области, о целях пепеляевской дружины, заявив, что эти сведения ему необходимы по коммерческим соображениям.

В кратких словах посетителю обрисовали положение в Якутской области и в общей форме рассказали о намерениях Пепеляева. Тогда назойливый «коммерсант» стал излагать свои соображения относительно антисоветской борьбы в Якутии. В заключение он посоветовал белогвардейцам установить дружественную связь с Японией. Для этой цели он предложил командировать в Токио представителя от дружины и сам брался доставить его в Японию на своей яхте и там представить видным членам правительства.

Увлекшись разговором, японский «коммерсант» быстро начертил на бумаге схематическую, но довольно точную карту Якутской области, на которой неожиданно написал красивым почерком русское слово «Нелькан». Спохватившись, он быстро зачеркнул его.

Гостю определенно дали понять, что все его разговоры и предложения бесполезны, ибо теперь всем стало ясно, что японцы на Дальнем Востоке преследуют слишком откровенно захватнические цели.

Загадочный «коммерсант» сделал еще одну попытку добиться своего. Он нанес визит управляющему областью. Но там его ожидала неприятность: Куликовский признал в нем японского офицера, с которым встречался в Николаевске-на-Амуре.

После разоблачения неудачный «коммерсант» умчался на белокрылой яхте восвояси.

Перебежчики не ошиблись — отряд Пепеляева, выделенный для захвата Нелькана, подошел к поселку действительно 27 сентября. Поход оказался изнурительным, было израсходовано все продовольствие. Кроме того, отряд потерял в пути весь конский состав и олений транспорт. Но генерал не унывал. Он рассчитывал незаметно подойти к поселку, внезапным ударом уничтожить нельканский гарнизон и захватить наши продовольствие и пароходы. Предварительно устроив засаду на реке Мае у Семи Протоков, белогвардейцы атаковали Нелькан с нескольких направлений.

Войдя в пустой и голодный поселок, они очутились, как в западне. Двигаться по реке им было не на чем, так же как и возвращаться назад. Пеший поход к тому же был затруднен из-за начавшегося осеннего бездорожья. В это время всякое сообщение с Аяном прекращалось месяца на полтора, до первого зимнего пути.

Шестьсот белогвардейцев оказались в трагическом положении. Они начали поедать оставшихся в поселке собак, кошек, невыделанные кожи животных, промышляли охотой за воронами и другой живностью.

Пепеляев дважды посылал нарочных в Аян с категорическим требованием немедленно доставить в Нелькан продовольствие и теплое обмундирование. Но жители Аяна беспомощно разводили руками и ехать не решались.

При содействии якутов, находившихся в отряде, Пепеляев связался с кочующими тунгусами и попросил у них помощи. Те согласились до подхода транспорта из Аяна снабжать дружину мясом, а самому Пепеляеву дали несколько оленей и проводников, и он выехал в Аян.

Генералу удалось за неделю собрать и отправить в Нелькан транспорт в сорок оленьих нарт. Это стало возможным благодаря горячему участию купца Филиппова, у которого редкий из тунгусов не был в вечном долгу.

Нельканский тяжелый урок все же не поколебал у Пепеляева уверенности в конечном успехе предприятия. Он по-прежнему верил, что дружина, преодолев громадные пространства дикой тайги и выйдя в населенную полосу области, будет радостно встречена якутским народом.

5 декабря Пепеляев выехал обратно в Нелькан. Туда же в скором времени выступил со сводным отрядом и генерал Вишневский. Дружина начала готовиться к дальнейшему продвижению в глубь области.

Докладывая Дитерихсу, Пепеляев писал:

«16 октября 1922 г. № 22, с. Нелькан.

Ваше высокопревосходительство!

После пятнадцати дней похода занят Нелькан. Красные, не приняв боя, ушли по реке Мае вниз — в Усть-Майское.

Начальник штаба полковник Леонов подробно в своем докладе сообщил о нашем положении, о политической и оперативной обстановке. Немного не согласен с его оценкой психологического состояния красных войск. Полагаю, что их начальники безусловно найдут способ поднять дух своих войск и перед нами несомненно предстанут вполне боеспособные части.

Борьба будет упорная и серьезная. Красные будут отходить на свои резервы к Якутску, могут выставить против нас до трех тысяч пехоты, с тридцатью пулеметами и шестью орудиями. Мы же будем всецело зависеть от настроения местных жителей, в особенности в смысле питания. Все же, я полагаю, и у нас много данных для успеха, и потому я решаюсь на зимний поход. В первых числах ноября выступаю на д. Петропавловское, от Нелькана пятьсот верст.