Георгий Брянцев - Это было в Праге

Вопросов было много.

После совещания Милецкий говорил с каждым из подпольщиков, по очереди отпуская их. Одним из первых он подозвал Лукаша.

— Усильте борьбу с карателями и их агентурой, — сказал ему Милецкий. — Сейчас, когда движение становится массовым, неизбежно активизируются и гестаповцы, и эсэсовцы, и полиция. Наш рост вынуждает гестапо увеличивать число агентов, усиливать провокаторскую работу. Нелепо рассчитывать, что поражения гитлеровских войск на фронтах ослабят террор гестапо. Это было бы непоправимой ошибкой. Задача вашей группы — охранять товарищей, которые ведут массовую политическую работу. Охранять не только извне, но и от провокаторов, проникающих в наши ряды.

— Я понял, — сказал Лукаш.

— Руководство решило, — продолжал Милецкий, — придать вашей группе специальный отряд, базирующийся в лесах Брдо.

Лукаш сказал, что представитель отряда уже явился и он беседовал с ним утром.

Милецкий поставил перед Лукашем новые задачи. Организовать помощь Словакии. Наладить переброску в Словакию надежных, проверенных коммунистов и патриотов. Надо помочь братьям словакам превратить разрозненную партизанскую борьбу в открытое и массовое вооруженное восстание. Этим будет заниматься все подполье, но часть задачи падет и на плечи Лукаша.

— И активнее используйте Адама Труску, — указал Милецкий. — Среди правительственных войск мы должны сколотить надежное ядро. Подумайте также о том, чтобы перебраться в Прагу. Это диктуется сложившейся обстановкой. Но не торопитесь. Этого я не требую. Прежде всего необходимо выяснить, кого они перебрасывают на острова и что там происходит, на этих островах.

Пожелав Лукашу успехов, Милецкий отпустил его.

Адам Труека появился в Праге в сорок третьем году, имея задание обжиться, устроиться на работу и ждать, когда к нему «придут».

Труска родился в Закарпатской Украине, на Верховине, где и прожил почти все свои сорок лет. Отец его служил лесником у немца барона Шеркгорна. Уйдя на Первую мировую войну, лесник не вернулся домой. Его жена умерла годом позже. Оставшиеся сиротами Адам и его младший брат Людемир были предоставлены самим себе. Дорогу в жизни они пробивали трудно и невесело. Брат пошел по коммерческой линии, пристроился к торговой фирме в Ужгороде. Адам стал рабочим. Еще подростком он отправился в город Солотвин, где и поступил на знаменитые во всей Европе соляные копи.

В двадцать седьмом году Адам был призван на военную службу в ужгородский пехотный полк. Там после долгой разлуки он повстречал брата. Встреча одновременно была и прощаньем: на другой же день Людемир покинул родину, эмигрировал в США.

Примерно в течение года он не подавал о себе никаких вестей. Наконец прислал письмо. Между братьями завязалась переписка, продолжавшаяся вплоть до тридцать второго года. Людемир преуспевал, наладил связи в деловых кругах, принимал участие в крупных торговых сделках. Тон его писем принимал развязный, хвастливый характер; эти письма все больше и больше не нравились Адаму. Наконец Людемир известил о своей женитьбе; жена была старше его в два раза, но зато владела большой томатной фабрикой в штате Джорджия. «Золотая старушка» — писал Людемир. Это переполнило меру терпения. Адам оборвал переписку и сказал себе: «Брата у меня больше нет».

В армии Труска овладел специальностью оружейного мастера и остался на сверхсрочной службе. В тридцать втором году он вступил в коммунистическую партию.

В середине марта тридцать девятого года, когда в Закарпатскую Украину вошли венгерские войска, Труска дезертировал из армии. Скрывался в Братиславе, в Моравской Остраве, в Плзене, Бероуне и в сорок третьем году по указанию партии перебрался в Прагу.

Здесь он встретил своего сослуживца по ужгородскому полку Ковача. Ковач служил в правительственных войсках, которые насчитывали несколько рот чешских солдат. Эти «войска» несли караульную службу в пражском Граде, где обитало правительство протектората. Они созданы были гитлеровцами в угоду предателям чешского народа.

Ковач знаком был с Труской до тридцать второго года, но не знал, что Труска член партии. Благодаря ходатайству Ковача Адама приняли на службу в правительственные войска в качестве оружейника.

В подполье Труска работал под руководством Лукаша. Связь они поддерживали через Божену.

Сегодня Божена пришла на квартиру Труски в условное время и застала его за изучением карты.

— Отмечаете города, освобожденные Советской армией? — спросила Божена.

— Нет, дорогая девушка, — ответил Труска. — Я и без отметок знаю каждый час, куда продвинулась Советская армия.

— Так чем же вы заняты?

— Любуюсь своей родиной, — грустно проговорил Труска. — Тоскую, тоскую… Когда я ее увижу снова, да и увижу ли? Вот она, — он надел очки и склонился над картой.

Ростом Труска был невысок, худощав. Ранняя седина сплошь осеребрила его редкие, коротко остриженные волосы. Красивым назвать его было нельзя. С первого взгляда он даже не понравился Божене: длинный нос, широко поставленные глаза с неприятным прищуром, тонкие губы. Но уже через час она прониклась к Труске искренней симпатией. Он подкупал большой любовью к родине и народу, верой в счастливое будущее, которой жили ее отец, Ян Блажек, Гавличек, Морганек и тысячи, десятки тысяч таких же, как они, людей.

Труска снял очки и потер уставшие глаза.

— Где вы учились, Адам? — спросила Божена.

— Нигде я не учился, девушка.

— А мне казалось, что вы учились… Так хорошо вы знаете свой край.

Труска усмехнулся.

— Чтобы узнать свой край, нужно его крепко любить. Я ответил тебе правду — в школе я не учился. Но это не значит, что я не учился вовсе. Грамоте меня и брата выучила мать. Мы жили в лесу. До школы было километров восемь. А потом я учился самостоятельно, много читал.

— А где теперь ваш брат?

— Далеко. В Америке.

Труска умолк и как будто рассердился. Он свернул карту в трубку, перевязал ее тесемкой и сунул на платяной шкаф.

Божена с присущей ей прямотой сказала:

— Простите, Адам, что я случайно коснулась того, что мне не следует знать. Вам, по-видимому, неприятно говорить о брате.

Труска прищурил глаза.

— Я не вижу в этом твоей вины, девушка, но вспоминать о брате мне действительно неприятно… Давай поговорим о деле.

— Давайте, — торопливо согласилась Божена.

Они сели на маленький жесткий диван. Вечерело. Сумерки наползали в комнату, сгущаясь в ее углах.

Адам Труска должен был выискивать и подбирать людей, способных в нужный час пойти на вооруженное восстание, готовить их и по мере возможности вооружать. Труска не терял времени даром. Среди солдат правительственных войск он уже наметил несколько человек. По его расчетам, с ними можно было говорить откровенно.