Владимир Карпов - Гибель и воскрешение разведчика

Опушка не доходила до воды метров на триста, за рекой виднелась обычная для здешних мест, обсаженная деревьями, покрытая асфальтом дорога. Где-то там, за серыми деревьями и кустами, затаилась сильно укрепленная Инстербургская линия обороны. По асфальту то и дело проносились машины. Справа дорога поворачивала к реке, по мосту перебегала на этот берег и скрывалась за лесом. Мост охранял часовой, неподалеку стоял кирпичный домик, там, наверное, отдыхали караульные.

– Если бы мост захватить, – сказал Саша Пролеткин.

Ромашкин разглядывал в бинокль подходы и думал об этом же.

– Хорошо бы, – согласился он.

– А что? – оживился Щеголев. – Людей хватит.

– Захватить-то хватит, а удержать? – спросил Ромашкин.

– Удержим. Танки пойдут, помогут.

– Долго не продержимся. Фашисты все сделают, чтобы нас выбить. Мы тут будем, как кость в горле. Надо выскочить на мост перед самым приходом полка, чтобы наши успели, – наблюдая, говорил Ромашкин. – Да, этот мост для Караваева просто подарочек: не придется форсировать реку под огнем, проскочат по мосту с комфортом! Жук, запроси, где сейчас передовой батальон.

Из полка ответили: «Первый брат идет вслед за вами, скоро наступит вам на пятки».

«Это Караваев велел передать, – подумал Ромашкин. – Торопит. Ну что же, сейчас мы обрадуем вас, товарищ полковник».

– Если батальон на подходе, брать мост будем немедленно! Ты, Щеголев, со своими хлопцами перейдешь реку здесь. Лед, наверное, выдержит. Выходи на шоссе, прикроешь слева, чтобы нам не помешали разделаться с охраной. Я с разведчиками подойду лесом вплотную к мосту. Наблюдай за нами. Как мы начнем, ты сразу же перерезай шоссе. Севостьянов и Кожухарь, вернетесь назад – ведите танки в обход леса к мосту. Все. Пошли. Только тихо.

– Я с вами, – сказал Птицын.

– Может быть, отсюда посмотрите? Все видно будет. Дождетесь здесь танковую роту.

– Нет, я с вами.

– Ну, хорошо. Двинули!

Скрываясь за деревьями, Ромашкин подобрался к мосту метров на сто и отчетливо увидел часового – толстого, неопрятного, пожилого. «Наверное, из тотальных», – подумал Ромашкин. У домика на другом берегу никого не было, но из трубы шел дымок. «Греются у печки. Сейчас мы поддадим вам жару!»

– Шовкопляс, ты можешь снять этого одиночным выстрелом? – спросил Ромашкин.

– Та я его щелчком сыму, не то шоб пулей.

– Не подпустит. Шум поднимет.

Шовкопляс снял автомат с груди, глянул на командира.

– Прямо сейчас сымать?

– Погоди. Рогатин и все остальные, держите на мушке двери. Если услышат выстрел и выбегут, бейте в дверях. Пролеткин, наблюдай за шоссе вправо. Голубев – влево. Начнем, когда на подходе никого не будет. Всем приготовиться.

Ромашкин видел, как и корреспондент достал из кобуры свой пистолет.

– Как дорога? – спросил Ромашкин.

– У меня чисто, – сказал Саша.

– У меня идут две машины, – быстро ответил Голубев.

– Подождем, пропустим машины, – скомандовал Ромашкин.

Два грузовика с длинными, низко посаженными кузовами, дымя, протащились через мост. Часовой что-то крикнул шоферу. «Ну, все, фриц, это твои последние слова», – подумал Василий и, когда грузовики ушли не так далеко и могли шумом моторов заглушить одиночный выстрел, приказал:

– Шовкопляс, стреляй!

Разведчик поднял автомат, прислонился к дереву для упора, выстрел треснул, как сломанная сухая ветка, и часовой мягко свалился на бок.

– За мной! – Ромашкин устремился к мосту, наблюдая за домиком. Там, видно, ничего не слышали. – Пролеткин, Голубев, ну-ка, подбросьте им пару гранат, чтобы теплее стало! Всем остальным спрятаться под мост, часового убрать.

Вовка и Саша пошли к домику. Про себя Василий отметил: «Молодцы, идут к слепой стене, там нет окон». Но, когда, приблизившись, они затоптались на месте, Ромашкин встревожился: эти сорванцы опять что-то придумали – Пролеткин почему-то полез на плечи Голубеву, который стоял, упираясь в стену.

Саша взобрался на крышу и опустил в трубу две гранаты. Грохнул глухой взрыв, стекла вылетели, дверь распахнулась, но никто не выбегал, видно, дверь выбило взрывной волной. Слабый дымок тянулся через раму. Голубев с автоматом наготове вошел в дом. Вскоре он выбежал и крикнул:

– Порядок!

А с шоссе уже махал Щеголев. Он тоже вышел на дорогу, как было приказано.

– Как по нотам, специально для вас сделано! – весело сказал Жук Птицыну.

– Да, высокий класс! – восхищенно оценил корреспондент. – Не зря о вашем взводе слава ходит. Хороший будет материал!

– Не кажи гоп, – предостерег Шовкопляс.

– Это цветочки, – согласился Ромашкин. – Ягодки… – Он не успел договорить – показались три грузовика с брезентовыми тентами. – Ягодки – вот они, на подходе, – озабоченно закончил Ромашкин. – Всем сидеть тихо, может быть, проскочат. – И замахал рукой Вовке и Пролеткину. – Уйдите в дом!

Автомашины приближались медленно. «Хорошо, если везут груз, а если пехота?» – думал Василий, глядя снизу на мост, затянутый грязной паутиной.

Рыча моторами и обдав разведчиков вонью сгоревшей солярки, грузовики медленно проходили по мосту. Разведчики держали гранаты наготове. Машины покатили дальше. Ромашкин с тревогой смотрел им вслед. «Как поступит Щеголев? Не надо бы сейчас ввязываться в бой». Автоматчики, увидев, что Ромашкин пропустил машины, тоже не стали их обстреливать. «Молодец Щеголев, догадался!»

– Товарищ старший лейтенант, – позвал Пролеткин, – тут телефон звонит.

Ромашкин взглянул на столбы с проводами, приказал:

– Рогатин, ну-ка займись, обруби связь! – А Пролеткину ответил: – Сейчас перестанет звонить. Ну, показывайте, что вы нашли? Документы, трофеи?

– Ничего особенного: служебные книжки, кофе в термосе, хлеб черствый.

– Вот война пошла, – сказал Василий Птицыну. – Раньше разведчики жизни отдавали, чтобы достать эту проклятую солдатскую книжку. А теперь и смотреть там нечего. У них в тылу уже не только дивизии и полки, а появились какие-то сводные отряды, команды, всякие группочки. «Языки» из этих команд ни черта не знают. Неделю был в одной команде, сейчас в другой. Кто командир, какая задача, что собираются делать – толком никто не представляет. Да, поломали мы немецкий порядок! Теперь у них только в приказах все по пунктам, по рубежам, по времени расписано. А в поле мы по-своему все поворачиваем. Отвоевались фрицы!

– Не могу с вами согласиться, – возразил Птицын. – Мы лишь первые шаги делаем по их земле. У нас впереди вся Германия. Сопротивляться они будут отчаянно, укрепления, сами видели, какие настроили, а дальше еще и долговременные оборонительные полосы с бетонными сооружениями. Они рассчитывают, что мы сами откажемся от продвижения в глубь страны.