Богдан Сушинский - На острие меча

Еще поднимаясь по лестнице, Гяур увидел на своей постели освещенное ярким лунным сиянием оголенное тело женщины. Стройные, в меру мускулистые ноги ее покоились на довольно высоком комоде, едва не касаясь потолка.

– Куда же вы, князь? – послышался голос гостьи в тот самый миг, когда Гяур уже решил было тихонько спуститься, дабы не попасть в неловкое положение.

– Да я, собственно…

– Мало того, что вы заставили меня столько времени ждать, так вы еще и пытаетесь скрыться.

Конечно же, это был голос графини де Ляфер. Князь распознал бы его среди миллионов других голосов.

– Простите, не знал, что это вы, графиня. Подумал было…

– Вы подумали, что вас навестила Власта. Не надо объяснять, что вы представили себе, увидев освещенные луной женские ножки. Скорее всего, потеряли дар воображения вместе с даром речи. Учтите, ясновидением страдает не только ваша босоногая змееловка.

– Решил, что ошибся домом.

– Не пытайтесь лгать еще одной ясновидящей. Или, может, вы сомневаетесь в этом?

– Относительно ваших способностей у меня сомнений не возникает, – поспешно заверил ее полковник.

Только теперь он поднялся еще на несколько ступенек и остановился в двери, закрыв собой весь проем. Графиня продолжала лежать в той же позе. Грудь девушки освещалась каким-то внутренним сиянием, и два прелестных полукруга ее не только отражали лунное сияние, но и сами казались двумя миниатюрными полуугасшими лунами.

– Только не думайте, что я дрожу от страсти к вам, – с легкой иронией заметила графиня, перехватив его взгляд. – Хотя разделась я лишь тогда, когда услышала ваши шаги и покашливание, однако успела основательно продрогнуть.

– Так это действительно вы… – почти с нежностью проговорил Гяур, только сейчас по-настоящему поверив, что все это происходит наяву. Вдруг у него в руке снова окажется кувшин со змеей или с цветком. Еще немного общения с Властой, и он перестанет реально воспринимать окружающий мир, или, во всяком случае, станет сомневаться в правдивости его существования.

– И не рассчитывайте, что сей мираж быстро развеется, мой недоверчивый, измученный воинскими игрищами князь.

Гяур присел и, околдованный женской красотой, благоговейно провел пальцами по груди Дианы, по этому маленькому небесному чуду, перед которым он предстал, словно правоверный паломник перед вожделенной святыней.

– Надеюсь, вы осмелеете настолько, что не решитесь прогонять меня, – почти шепотом проговорила графиня Диана, столь же благоговейно поводя пальцами по его волосам.

– Вы удивительно красивы, графиня.

– Хотели сказать: «Удивительно прекрасны… моя любимая графиня».

– Что тоже было бы правдой.

– И вы можете поклясться, что никогда в жизни не приходилось видеть на своем ложе девушку прекраснее меня. Разве не так?

– Чем тоже не погрешил бы против истины, – дрожащим шепотом согласился Гяур.

– Словом, я потрясаю ваше мужское воображение. Вы буквально очарованы красотой моих глаз, формами моего тела.

– И действительно очарован.

– Вот видите, как много прелестных комплиментов умудряется наговорить сама себе женщина, ощущая на груди грубую, бесчувственную ручищу онемевшего мужчины, – вдруг совершенно иным, сухим и насмешливым голосом завершила его «признание» графиня де Ляфер. – К тому же обремененного своим бивуачно-походным воспитанием.

Внизу, за кустами, послышались вкрадчивые шаги. Князь оглянулся. Чья-то довольно четкая тень метнулась от кустарника к стволу старой яблони, которая росла у самой ограды.

– Это Кара-Батыр? – спросил он, подхватываясь.

– Можете считать, что его там нет, – ответила графиня, немного поколебавшись. – Главное достоинство моего татарина в том и заключается, что он есть только там, где крайне необходимо, чтобы он был.

– Но все же он здесь. Выслеживает? Охраняет?

– Всего-навсего страстно, по-азиатски ревнует, – беззаботно объяснила Диана. – Ну чего вы опять застряли в двери, мой божественный князь? Если бы вы застали в этой конюшне одну из тех выцветших полек, которые вздыхают по вас, приезжая в каретах любоваться сабельными учениями, вы были бы куда храбрее.

– Никаких полек, графиня. Никаких выцветших полек. До вас здесь не побывало ни одной женщины.

– Даже Власты? Хотите сказать, что мне выпала честь лишить девственности ваше княжеское ложе? Польщена, князь. Польщена. А я терялась в догадках: почему это вы не устроили ни одного приема в своих апартаментах? Ни одной офицерской попойки. Но теперь, когда я увидела эти ваши «апартаменты», все стало ясно. Что вас загнало на это голубиное седалище, князь? Ужасающая бедность? Хотите, я подыщу вам достойную квартиру и берусь оплачивать ее, до тех пор, разумеется, пока не уеду отсюда.

Гяур вновь присел возле нее, потом опустился на колени и замер, не решаясь в этот раз даже прикоснуться к высоко, призывно вздымающейся груди девушки.

Графиня сама положила его руку себе на грудь и потянулась к нему губами.

Рука Дианы скользила вслед за пальцами Гяура, вздрагивая, поощряя, заряжая своим теплом и нежностью.

– Наконец-то вы вспомнили, что рядом женщина, мой закаленный в любовных схватках Гяур, – насмешливо молвила она, проведя его руку до налитых, источающих голубоватый лунный свет, ног. – И что в такие минуты любые слова, кроме слов любви, ровным счетом ничего не значат.

Гяур осторожно прилег рядом с ней, положив левую руку выше головы, чтобы касаться ее волос, а правой, уже смелее, но все еще благоговейно, нежил шею, грудь, трепетно вздрагивающие ноги.

– Я не настолько свята и непорочна, чтобы чувствовать себя под вашими ласками нетронутой девой, мой храбрый рыцарь, – шептала Диана и, заплетая пальцами его волосы, нежно и в то же время настойчиво привлекала к себе.

– Ты прекрасна, Диана, – его губы уже у самых ее губ. – Ты божественно прекрасна…

– С этим я, пожалуй, соглашусь, – улыбнулась графиня. – Но только ради того, чтобы не расстраивать вас, мой непостижимо храбрый князь…

Он и не заметил, как инициатива постепенно перешла к графине. Его пальцы не поспевали за пальцами женщины, которая раздевала его, демонстрируя удивительное умение ориентироваться во всех особенностях офицерского мундира, а главное, проделывала это с такой быстротой, словно одежда возгоралась под ее пальцами.

– Все случается именно так, – нежно пролепетала она, словно соблазняла юного семинариста, – именно так. И пусть тебе не кажется, что мы первые, кому выпало пройти этот любовный путь.

Еще несколько мгновений, и Диана буквально подмяла его под себя, не скрывая ни нежности своей, ни грубой страсти. Она ласкала его и в то же время вспахивала тело ногтями; отталкивала в минуты самого яростного сладострастия и нежно впивалась зубами в шею в минуты чувственного остывания. Словно пытаясь напиться при этом крови из его вулканически пульсирующей сонной артерии.