Величко Нешков - Наступление

— Давно уже не помню дня без неприятностей, — тяжело прохрипел Ангелов.

— Тогда и я не буду тебе досаждать, — улыбнулся Банков, достал записную книжечку, что-то прочитал в ней и поднял голову. — Господин Ангелов, как я понял и как следует из различных источников, по всей вероятности, в тюрьму случайно попал один парень из Лозена…

— Ох, не напоминай мне о них! — нахмурился Ангелов. — Еще зимой надо было спалить это мерзкое село.

— Речь идет не о каком-то опасном конспираторе. Некто Матей Арапский осужден на пять лет.

Ангелов задумчиво потер лоб и спросил:

— Ну и что?

— Ясно, что теперь этот малый станет настоящим врагом государства.

— Припоминаю, он собирал деньги…

— Да, да, это он. Я понимаю, что на следствии у вас сложилось впечатление, что он поступил и наивно и глуповато. Он пытался играть в заговорщика, и способ, который он выбрал, говорит сам за себя. Этому дурачку надо было отвесить несколько оплеух и отпустить, чтобы занимался своим делом.

— Легко говорить со стороны, — озабоченно покачал головой Ангелов. — Если бы таким был он один, он бы у меня наш как у Христа за пазухой. Что я теперь могу сделать? Его дело давно закрыто.

— Не ожидается ли помилования?

— Не знаю. Едва ли. Сам видишь, в каком мы пекле.

— Все-таки возьми себе на заметку. Кажется мне, что еще не поздно спасти эту заблудшую овцу. Он готов подписать декларацию, но боится других арестованных. Проведет зиму в тюрьме, и с ним будет кончено. Так его вышколят, что он и сам себя потом не узнает.

— Посмотрим, подумаем…

Зазвонил телефон. Ангелов поднял трубку.

— Вернулись, господин генерал? Сейчас же иду к вам… Да, очень срочный вопрос!.. — Он повесил трубку и встал. — Банков, напомни об этом как-нибудь. Подумаем, что можно сделать для этого лопуха. Значит, он готов подписать декларацию?

— Конечно, я же вам говорю, но он боится других, поэтому надо бы это сделать как-то скрытно…

Машина Ангелова мчалась к штабу дивизии. Из-за июльской жары улицы опустели. На лестнице штаба было прохладно. По коридорам торопливо сновали офицеры. Было заметно, что идет лихорадочная подготовка.

Генерал Янев встретил Ангелова с подчеркнутым достоинством. Его белый летний китель был чист и тщательно отглажен. Через плечо спускались золотые аксельбанты, а от гладко выбритого лица веяло уверенностью и спокойствием.

— Здравствуйте, Ангелов! — подал он руку через письменный стол. — Что такое? Опять какая-то неприятность?

— Господин генерал, на этот раз ваш человек допустил такую глупость, что я и не знаю, как начать.

— Господин Ангелов, хоть бы раз вы сказали, что довольны моими людьми.

— Мы горим в одном огне; к сожалению, не все еще поняли, что если нам придет конец, то только из-за того, что каждый поучает, что и как делать в этом государстве, но никто ничего не предпринимает.

— Что вы имеете в виду? — тревожно спросил Янев.

— Что за тип этот поручик Игнатов в Лозене?

— Поручик Игнатов? А что вам от него надо?

— Этот Игнатов начал вербовать людей, одним словом, подменять меня и моих подчиненных. Уверяю вас, он абсолютно ничего не смыслит в этом деле, а берется…

— И все же я должен вам сказать, господин Ангелов, что поручик Игнатов очень исполнительный, преданный и на редкость доблестный и храбрый молодой офицер. В чем заключается его вина?

— Господин генерал, теперь и ребенку понятно, что, используя старую тактику и средства, мы не в состоянии разгромить коммунистов.

— Что вы говорите? До конца месяца мы должны усмирить всю область. Вам ведь известно решение совета министров, желание господ регентов, наших доблестных союзников?

— Если бы это зависело от нашей доброй воли! Но почему вы упускаете другое, более важное обстоятельство?..

— Что это за обстоятельство, если не секрет? — прервал его генерал.

— Самое важное, по моему мнению. Это наши реальные возможности справиться с нависшей опасностью.

— Господин Ангелов, раз вы не верите в наши силы, что же остается тогда другим? — спросил генерал.

— Вы должны сами ответить на этот вопрос. Представьте себе, я около двух лет жду и выслеживаю! Имеете ли вы представление, сколько сил мне стоило это? Я своевременно получал информацию обо всех самых важных их решениях. Подошел в конце концов к такому моменту, когда без шума можно было взять их всех до единого. И вот на моем пути встал ваш Игнатов.

— Достаточно, Ангелов, — раздраженно прервал его Янев. — Скажите наконец, о чем идет речь?

— Дело довольно простое, в сто раз проще, чем сам Игнатов. Представьте себе, я под строжайшим секретом сказал начальнику вашей разведслужбы майору Константинову, чтобы ваши были в состоянии боевой готовности, так как у нас были данные, что на этих днях Чугун намеревается прийти в села в связи с проведением собраний коммунистов и земледельцев. Мы предполагали, что на этой встрече будет присутствовать и начальник штаба зоны Розов.

— И что, — Янев смотрел на него ошеломленно, — эта тайна стала известна поручику Игнатову?

— Она дошла до него из-за легкомыслия майора Константинова и подпоручика Манева. Поручик Игнатов самым примитивным образом, понимаете, как не поступил бы даже самый тупоумный старший полицейский, решил присвоить себе плоды чужого труда. Он поручил какому-то подпоручику работу с девушкой-коммунисткой, о деятельности которой у нас собраны полные данные. Мы ее специально до сих пор держим на свободе, потому что имеем для этого довольно основательные соображения, понимаете ли вы меня?

— Мне все ясно, господин Ангелов! — Генерал тихо забарабанил пальцами по столу. — И что же, судьба вашего человека решена окончательно?

— Остается рассчитывать только на одно — вдруг повезет.

— Хорошо бы!

— И все же мы должны что-то предпринять, чтобы инициатива осталась в наших руках.

— Интересно, что же? — спросил заинтересованно Янев.

— Я настоятельно прошу вас под угрозой самого сурового наказания сделать так, чтобы поручик Игнатов больше не обмолвился ни словом об этой истории. Как будто ничего не произошло. В отношении подпоручика Слановского не принимать никаких мер. Сделаю все, что в моих силах, чтобы создать впечатление, будто Слановский — наш человек, а посещение Чугуном сел в связи с собранием — только наше предположение. С девушкой так проведем дело, чтобы с нашего человека в горах были сняты какие бы то ни было сомнения и подозрения. Господин генерал, прошу вас понять меня правильно, на карту поставлены наша честь и престиж. Вы военный человек и лучше меня понимаете состояние дел на фронте. Как можно драться против коммунистов, когда наш тыл клокочет, как вода в котле?

— По этому вопросу между нами не должно быть разногласий.