Кирилл Левин - Солдаты вышли из окопов…

Августовская ночь переходила в рассвет. Было свежо, в небе, как льдинки в голубой воде, таяли звезды. На правом фланге загремела русская артиллерия. Под шрапнелями валились тонкие садовые деревья. Тяжелые германские снаряды падали совсем близко. Позади рощи проходила железная дорога. Там, за буграми и холмиками, около будки путевого обходчика залегла немецкая пехота, и пули с визгом и цоканьем проносились над русскими цепями. Группы раненых тащились обратно в деревню, на перевязочный пункт. За дорогой протекала речка, красиво поросшая кустами. Внезапно из-за кустов выскочили немцы и, крича, бросились в атаку. Русская батарея била по ним прямой наводкой. Восемь полковых пулеметов татакали непрерывно, и простым глазом было видно, как падали скошенные немцы, как в смятенье бежали они назад и прятались у речки, в рытвинах и кустах. Артиллерийский огонь усиливался, сражение происходило на широком фронте.

В деревню въехал автомобиль. Худощавый генерал с маленькой коричневой бородкой долго и внимательно выслушивал доклад другого генерала — остроносого, в черепаховых очках, смотрел на карту, разложенную на сиденье автомобиля, и негромко отдавал распоряжения. Потом, стянув с правой руки серую лайковую перчатку, вылез из автомобиля и прошелся по дороге, по-птичьи наклонив набок голову, прислушиваясь к артиллерийской стрельбе. Прискакал запыленный ординарец с донесением. Рыжий конь тяжело водил боками, пена белыми хлопьями падала с его боков, с тонких, вздрагивающих ног. Генерал ласкова похлопал коня по шее, сказал ординарцу: «Спасибо, спасибо, родной мой» — и, прочитав донесение, быстро пошел к автомобилю. Он продиктовал приказ, который торопливо записывал офицер генерального штаба, и уехал.

Через час на фронте в несколько верст двинулись в наступление три полка, имея четвертый в дивизионном резерве. Это была операция, предпринятая командиром пятнадцатого корпуса генералом Мартосом. Она принесла русским победу: несколько орудий и больше тысячи пленных.

Третий батальон атаковал на правом фланге полка. Дорн шел вместе с двенадцатой ротой, державшейся уступом позади одиннадцатой. Батальон охватывал маленькую рощу, в которой засели германцы. Васильев беглым огнем прижал противника к земле и бросился в атаку. Солдаты так дружно и стремительно рванулись вперед, что Дорн не удержался, крикнул:

— Вот молодцы!

Через минуту и двенадцатая рота была в огне. Блестя очками, тяжело подпрыгивая на кочках, Дорн спешил за солдатами.

«Нет, Васильев не выдаст… Не выпустит их!» — думал он, весело поглядывая вперед.

Молодая, стройная сосна, мимо которой он пробегал, вдруг затрепетав вершиной, повалилась на землю. Дорн посмотрел с удивлением: он не слышал разрыва снаряда. И тут, в трех шагах от него, вспыхнули два дымка — белый и розовый.

Дорн лежал на земле.

«Ранен?… Нет, не может быть!» — хотел крикнуть он, но слова не слушались его, какая-то противная слабость поползла от груди к голове, и, увидев наклонившееся над ним испуганное лицо батальонного адъютанта и чувствуя, что жизнь уходит от него, он сказал:

— Бейте, бейте их!.. Батальон… примет… Васильев…

Бредов вел десятую роту. Небо синело чисто и спокойно. Далеко позади, в красноватых лучах утреннего солнца, виднелся Грюнфлисский лес. Темная его громада тянулась далеко по горизонту. Отдохнувшие солдаты шли бодро. Грохот артиллерии доносился справа и слева, близко рвались неприятельские снаряды, дзинькали пули, но чувство счастливой уверенности, охватившей Бредова, было так сильно, что он шел в рост, веря, что ни одна пуля не может сегодня попасть в него. Он видел, как по обе стороны от него наступали девятая и одиннадцатая роты.

Все хорошо. Он вел к победе двести человек. Двести человек! Через связных передавал приказы взводным, следил, чтобы при перебежках солдаты не скучивались, бросился вперед, когда сблизились с германцами, сам восхищаясь четкостью своих действий, своим хладнокровием и храбростью.

Вот побежали от русских штыков согнувшиеся, совсем не страшные фигурки, поспешно легли (или упали), когда пулеметы захлестнули их, бегущих. Вот они, вот!.. Подымают руки, бросают на землю винтовки. У них серые, покорные лица, расширенные от ужаса глаза.

Но что это такое? Прапорщик отчаянно кричит, показывает рукой направо. Бредов припал к биноклю. Среди редких сосен и колючей ежевики, растущей между соснами (как хорошо все это видно!), появились немцы… Они обходят десятую роту!.. Нет ни одного резервного взвода, чтобы остановить их!.. Бредов стиснул зубы. Сейчас зайдут, ударят, засыплют пулями!.. И в голове ясно возникает: военное училище, занятия по тактике, чертеж на доске; противник охватывает фланг, и охват парируется резервом, который выдвигается уступом, удлиняя фронт батальона… Хватит ли времени сообщить Васильеву? И, не успев выдернуть из сумки полевую книжку и карандаш, он радостно вскрикнул: согнувшись, с винтовками наперевес, из резерва бежали на правый фланг солдаты! Васильев бросил их навстречу обходящему неприятелю. Ура, Васильев! Как быстро и верно оценил он обстановку, как чудесно совпали их мысли!..

Бон окончился в сумерки. Солдаты и офицеры возбужденно разговаривали. И в первый раз за все время войны Бредов почувствовал, что он и солдаты — одно целое, огромная, слаженная сила, которая может все ломать, все крушить, что становится ей поперек пути. Он ходил среди людей, пропитанных дымом боя, и трепетал от радостного возбуждения. Затем повели пленных, повезли взятые орудия, и незнакомый полковник, гарцуя на коне, задорно кричал:

— О, это еще не все! Посмотрели бы, сколько взяли их по всему фронту! Здорово дрались мы сегодня, ох и здорово!

— Ваше высокоблагородие! — выкрикнул курносый солдат, показывая в улыбке белые, крепкие зубы. — Кабы нам всегда так воевать… Ей-богу!.. Всех врагов разобьем!

Полковник засмеялся и поехал дальше.

Надвигался вечер. Колонны оживленных людей входили в немецкий городок. Тихие улицы наполнились шумом, квартирьеры не успевали отводить помещения. Упоенные победой офицеры не следили за порядком размещения, и, как только сами устроились, их денщики начали повсюду шнырять, разыскивая вино и продукты. Войска должны были пройти весь город и расположиться по другую его сторону, но они не выполнили приказа и остались в городе. В погребах нашли пиво. Солдаты выкатывали толстые бочки, разбегались по своим помещениям с полными пенистым пивом котелками. Какой-то поручик остановил было солдата, тащившего ведро с пивом, но потом махнул рукой и быстро ушел. Через час на улицах встречались изрядно пьяные солдаты, а еще спустя некоторое время все спали мертвым сном.