Александр Лукин - Операция «Дар»

В числе «приятелей» Кузнецова, рассчитывавших заработать при его содействии, был ответственный сотрудник рейхскомиссариата Генрих. С ним-то и разговорился Николай Иванович в офицерском казино после довольно крупной игры.

— Вы деловой человек, — с подчеркнутым уважением говорил Зиберту этот офицер, — но все-таки не используете всех возможностей, которыми могли бы при желании располагать.

— А что вы имеете в виду? — чуть небрежно поинтересовался Кузнецов, стряхивая пепел с сигареты.

— Прежде всего связи ваших друзей, — многозначительно произнес Генрих. — Я понимаю, конечно, что это ваше «Викдо» предоставляет вам достаточную самостоятельность, чтобы чувствовать себя в коммерческом отношении независимым. Но и мы в рейхскомиссариате кое-что можем. Мы могли бы с вами неплохо сотрудничать, дорогой Зиберт…

Намек был более чем прозрачен. Но Николай Иванович не спешил принять предложение: марка «фирмы» — прежде всего! Выждав, сколько требовали приличия, он осторожно спросил:

— Вы сказали «мы»?

— Я имел в виду, кроме себя, своего друга, весьма важное лицо.

Разговор явно начинал интересовать Кузнецова.

— В таком случае, — удовлетворенно продолжал его собеседник, — вы понимаете, сколь плодотворным и ценным может оказаться наше деловое содружество!

Кузнецов широко улыбнулся и наполнил коньяком бокалы.

— Что ж, польщен вашим предложением и охотно принимаю его.

— Прозит! [3] Заздравное приветствие.

Зазвенел хрусталь. С аппетитом закусывая лососиной, сотрудник рейхскомиссариата обрадованно развивал перед обер-лейтенантом Зибертом самые радужные планы быстрого и легкого обогащения.

— Вы не пожалеете о сегодняшнем вечере, вот только мой друг приедет.

— А разве его нет здесь? — невинно удивился Кузнецов.

— Он выехал на срочное совещание, ждем его днями в Ровно. Я вас сразу и познакомлю.

— Прямо на вокзале? — «удивился» Кузнецов нетерпению нового компаньона.

— Зачем на вокзале? Он приедет на машине, а встретиться можно будет у меня…

Лучшей добычи и не сыщешь. Распрощавшись, Кузнецов поспешил в отряд.

Подвижная засада сделала свое дело. Немного помятые, но невредимые, оба «фазана» оказались в наших руках. Сигнальщиком, шедшим впереди колонны, был наш разведчик Николай Гнидюк, а метким гранатометчиком — Петр Дорофеев. Немецкий полуброневик, в котором ехали гитлеровский майор граф Гаан и имперский советник связи подполковник фон Райс, подбил пулеметной очередью Жорж Струтинский.

Несколько часов петляли и кружили партизаны по лесу. Наконец они добрались до хутора связанного с нами местного жителя поляка-патриота Вацлава Жигадло. Приказав разместить пленных в разных комнатах дома и выставив вокруг хутора надежную охрану, Кузнецов разрешил всем участникам подвижной засады отдыхать до утра. Наскоро перекусив, улегся спать и сам.

Утром он приступил к допросу. Николай Иванович решил представиться пленным в немецкой форме. Во-первых, чтобы воспользоваться их растерянностью, во-вторых, для того, чтобы лишний раз проверить, насколько удачно получается у него роль гитлеровского офицера.

Первым ввели графа Гаана, того самого будущего компаньона, о котором говорил Паулю Зиберту в Ровно Генрих. Кузнецов немедленно встал, вытянулся, как это положено по уставу, в присутствии старшего по званию, и, звонко щелкнув каблуками, представился:

— Обер-лейтенант Пауль Зиберт.

Граф, не веря собственным глазам, уставился на тщательно выбритого, подтянутого «соотечественника».

— Что все это значит? Где я нахожусь и кто вы такой? — истерически закричал он.

— Вы в плену у советских партизан, господин майор. А я, увы, такой же пленный, как и вы. Вынужден выполнять здесь функции переводчика.

— Вы предатель! Вы предали фюрера! — кричал Гаан.

Кузнецов пожал плечами.

— Будьте благоразумны, господин майор. Я пришел к выводу, что война проиграна и Гитлер ведет Германию к неминуемой гибели. Вы должны это знать не хуже меня. Я решил служить русским и советую вам, как коллеге и соотечественнику, быть с ними откровенными.

Гаан продолжал неистовствовать. По распоряжению Кузнецова его увели. Наступила очередь имперского советника связи подполковника Райса. Этот здоровенный рыжеволосый мужчина тоже ни на секунду не усомнился, что имеет дело с настоящим немецким офицером, и осыпал Кузнецова упреками в «государственной измене».

Допросы продолжались. Кузнецов был терпелив. Его воля и настойчивость оказались сильнее тупого упорства пленных. День ото дня Гаан и Райс делались все разговорчивее и, наконец, стали давать ценные показания.

Среди толстой пачки секретных документов, оказавшихся в желтом портфеле, внимание Кузнецова привлекла топографическая карта, на которой были нанесены все пути сообщения и средства связи гитлеровцев на территории Польши, Украины и Германии. Эта карта представляла огромный интерес и ценность для советского командования. В ходе допросов Гаан и Райс постепенно дали к ней подробные объяснения. Упорно молчали лишь об одном: что означает красная линия, начинающаяся между селами Якушинцы и Стрижавка близ Винницы и оканчивающаяся в Берлине.

— Государственная тайна, — упорно твердили оба офицера.

В конце концов Райс нехотя сказал:

— Это секретный подземный бронированный многожильный кабель.

— Для чего его проложили? — спросил Кузнецов.

— Для прямой связи Берлина с Якушинцами.

— Когда?

— Летом этого года.

— Кто прокладывал?

— Русские пленные.

— Где они сейчас?

Райс отвел глаза.

— Отвечайте на вопрос! — Кузнецов повысил голос.

Давясь словами, Райс еле слышно пробормотал:

— Их ликвидировали… Был секретный приказ… Это гестапо.

— Сколько их было?

— Около тридцати тысяч, может быть, меньше…

Кузнецов отвернулся к окну, его душила ненависть. С трудом взяв себя в руки, он продолжал допрос.

— Значит, проложили специальный кабель, чтобы фюрер в Берлине мог в любой момент переговорить по прямому проводу с этой деревушкой… Как ее… Якушинцы?

— Наоборот, — хмуро буркнул Райс. — Чтобы фюрер из Якушинцев мог говорить с Берлином.

— Это значит?..

Безнадежно, как человек, которому уже нечего терять, Райс закончил фразу:

— В Якушинцах находится ставка фюрера.

— Расскажите о ней подробнее, — потребовал Кузнецов.

— Подробностей не знаю, — отрицательно покачал головой Райс. — Мое дело только связь. Об остальном спрашивайте Гаана.

За время пребывания в плену с графа Гаана слетела вся его спесь. Он рассказал обо всем, чего не знал Райс.