Александр Проханов - Военные приключения. Выпуск 4

— Петро, я как старший по званию приказываю выдать мне паек!

— Нэма правды на цьому свити, — ворчал Петро, хитро поглядывая на Татарчука, который уписывал за обе щеки тушенку. — Як начальнык, то йому всэ можна. А що — Пэтро стэрпить…

Кучмин и Ласкин, посмеиваясь над обоими, тем временем заканчивали завтракать. Старший лейтенант уточнял по карте маршрут, сверяясь с компасом; на душе было легко и радостно — первый и, пожалуй, самый опасный этап поиска позади, на связь вышли вовремя.

Вдруг Ласкин вскочил и выбежал наружу. За ним поспешил и Пригода; Маркелов, старшина и Кучмин приготовили оружие.

— Что там? — вполголоса встревоженно спросил старший лейтенант.

— Собаки, командир… — Ласкин, вытянув шею, медленно ворочал головой.

Теперь уже все услышали приглушенный расстоянием собачий лай, который приближался со стороны Днестра.

— Ищут по следу, — Ласкин вздохнул и вопрошающе посмотрел на Маркелова.

— Эх, махорочки бы им, да покрепче, — Татарчук вытащил из кармана вышитый гладью кисет, задумчиво взвесил на руке и сунул обратно. — Но им тут и ящика не хватит, оравой прут.

— Все, уходим! — приказал Маркелов.

Через минуту мазанка опустела. Примятая сапогами трава постепенно выпрямлялась; где-то встревоженно прокричала сорока и тут же умолкла…

— Не могу, командир… — Татарчук со стоном опустился на землю. — Спина, будь она неладна… Память о сорок первом…

Старшина, серея лицом, закрыл глаза… Разведчики, потные, запыхавшиеся — бежали уже около получаса — столпились вокруг.

— Аптечку! — Маркелов упал на колени возле старшины, пощупал пульс. — Быстрее!

Старший лейтенант намочил ватку в нашатыре и сунул под нос Татарчуку; старшина поморщился, закрутил головой и виновато посмотрел на Маркелова.

— Вот незадача… — попытался встать, но тут же завалился обратно. — Ноги не держат. Уходите. Я их попридержу тут маленько. Все равно кому-то нужно.

— Нет! — Маркелов в отчаяньи рванул ворот гимнастерки — перехватило дыхание. — Мы понесем тебя!

— Командир, уходите! Я задержу их.

— Старшина Татарчук! Здесь я командую! Внимание всем — несем по очереди. Я — первый…

Темп движения явно замедлился. С прежней скоростью бежали только тогда, когда Татарчука нес Пригода, но его надолго не хватало. Старшина, казалось, не ощущал боли, и только изредка нервный тик кривил лицо, и крупные капли пота выступали на лбу.

Сзади настигали. Судя по лаю ищеек, их охватывали полукольцом; деревья пока скрывали разведчиков от преследователей. Маркелов только теперь начал понимать, почему не возвратились из немецкого тыла шесть разведгрупп: если удавалось пройти передовые охранения, то немцы по следу пускали собак, а от них не скроешься. Одно из предположений полковника Северилова по этому поводу подтвердилось, вспомнил Алексей искалеченную левую руку начальника разведки фронта — память сорок второго года. Метод полковника Дитриха…

Маркелов на мгновение остановился, вытащил карту, всмотрелся: где-то рядом, впереди, должна быть небольшая речушка. Туда!

— Быстрее, быстрее! Пригода, давай… — подставил спину.

— Та я нэ втомывся…

— Ну!

К берегу речушки скатились кубарем, по мелководью побежали против течения. Маркелов с надеждой поглядывал вверх на небосвод, где клубились густые тучи — как сейчас нужен дождь…

Собачий лай приутих, видимо, преследователи искали утерянные следы разведгруппы.

Из воды вышли в густых зарослях, переправившись вброд на другую сторону речушки. Дальше их путь лежал через луг, за которым щетинились деревьями высокие холмы…

Их настигли уже на перевале. Тучи так и не пролились на землю дождем, уползли за горизонт; в небе ярко засияло солнце, которое уже начало клониться к закату. Татарчук шел сам, опираясь на плечо Пригоды: боль поутихла, и только ноги были еще непослушными.

— Будем драться, — решился Маркелов: силы были на исходе.

Быстро рассредоточились по гребню перевала и стали ждать. Нужно было во что бы то ни стало продержаться до наступления темноты. Единственный шанс…

«Ближе, ближе…» — Маркелов затаил дыхание, крепко сжал зубы: разведчики должны открыть огонь только по его команде.

Десятка три эсэсовцев огромными муравьями медленно ползли по склону — тоже устали. Рыжий офицер снял фуражку, расстегнул мундир и часто вытирал лицо носовым платком. «С него и начну», — подумал Алексей и нажал на спусковой крючок.

Автоматный огонь ошеломил преследователей. Некоторые успели спрятаться за стволы деревьев, кое-кто побежал вниз, а часть, и среди них рыжий офицер, остались лежать, сраженные наповал. Две овчарки скулили и рвались с поводков, пытаясь сдвинуть с места своих недвижимых хозяев; третья, оборвав поводок, выскочила на гребень перевала напротив позиции Пригоды и бросилась на него.

— Гарный пэс, — сокрушенно вздохнул тот и всадил в овчарку пулю. — В погани рукы попався…

Некоторое время царило затишье: видимо, гитлеровцы, дезорганизованные гибелью командира и удачными действиями разведчиков, пытались разобраться в обстановке. Пользуясь этим, разведчики сменили позиции.

Наконец заговорили и автоматы эсэсовцев. Плотный заградительный огонь прижал разведчиков к земле. «Обходят», — понял Маркелов, на долю секунды высунув голову из укрытия — эсэсовцы уже забрались на холм с правой стороны и, тщательно укрываясь за деревьями, сокращали дистанцию мелкими перебежками. «Забросают гранатами, — старший лейтенант дал очередь в их сторону. — Не продержимся. Надо отходить…»

По гребню перевала разведчики, отстреливаясь, уходили к спуску в долину. Решительных действий эсэсовцы почему-то не предпринимали, видимо, в связи с малой численностью. Разведчики тоже не шли на обострение, поскольку им это было на руку — они ждали ночь. А солнце, казалось разведчикам, стояло на одном месте, словно намертво приклеенное к небосводу.

Татарчуку немного полегчало, и он теперь шел под руку с Кучминым. Время от времени его лицо кривилось от боли, на тугих скулах бугрились желваки, и тихий стон рвался сквозь стиснутые до скрежета зубы…

Писарь-переводчик города Перемышля старшина Иван Татарчук шел по набережной реки Сан в приподнятом настроении — завтра в отпуск! Чемодан уже собран, осталось сдать дела, попрощаться с друзьями — и в родные Ромны, к милой сердцу Суле, которая чем-то напоминала реку Сан: такая же тихая, плавная, чистая, разве что поуже.

Встречные девушки кокетливо улыбались стройному, подтянутому «пану офицеру», знакомый Татарчука, владелец крохотной кавярни пан Выборовский, с вежливым поклоном приподнял шляпу, старшина в ответ козырнул — чертовски хороша у этого полубуржуя дочка Марыля… С набережной открывался вид на Засанье, которое раскинулось на противоположном берегу — там хозяйничали гитлеровцы. Татарчук нахмурился и ускорил шаг, вспомнив о бумагах, которые два дня назад поступили в комендатуру… Неосознанная тревога бередила душу и не покидала старшину на протяжении всего дня.