Александр Проханов - Военные приключения. Выпуск 4

Надо сказать, что в немалой степени осуществлению этого справедливого акта возмездия способствовало общественное мнение, взбудораженное критической статьей в адрес местной юстиции, чудом проскочившей мимо бдительного, где не надо, ока городских властей.

Так или иначе, а в кооперативе «Справедливость» еще на две очередные карточки легли отметки об исполнении. Виноват, на три карточки, так как в ближайшее время были заново пересмотрены дела судьи неправедного и по ним был отменен ряд приговоров, в том числе и в отношении того парня, который обращался в кооператив из Архангельской области.

Доверительный разговор с Иваном, с одной стороны, был мне очень полезен. Я получил массу нужной мне информации и стал постепенно не только разбираться в обстановке, сложившейся в Дедовске, но и проникся глубокой симпатией, если не благодарностью, к тем, кто эту обстановку создал. Все мы стосковались по справедливости и порядку. Но, с другой стороны, такая предельная откровенность вызывала тревогу. Видимо, мне предстоит выбрать сторону баррикады и либо включиться в работу кооператива, либо в самой деле разделить судьбу несчастной вороны, хотя основания для такой акции в отношении меня я искренне не видел. Тут было над чем задуматься. Правда, немного успокаивала возможность иной альтернативы. Вполне вероятно, информация мне предоставляется с тем, чтобы я объективно распространил ее по стране и косвенно способствовал расширению сферы влияния «Справедливости» до полного ее торжества…

В самый разгар нашей беседы в номер шумно и весело ввалились другие секретари-исполнители. Давно я не видел таких чистых, одухотворенных лиц. Эти молодые люди были непоколебимы в своей вере, твердо убеждены, что идут беспощадно правильной дорогой к благородной цели очищения, и готовы на этом пути к самопожертвованию на пределе фанатизма. А ведь когда то почти весь наш народ был таким. Куда же все делось? Кто в этом виноват? И как нам вернуть былое единство?..

Я легко перезнакомился с секретарями, нам было что вспомнить, о чем пожалеть и чему порадоваться. Непринужденно, без тени настороженности ребята включились в мое посвящение, нимало не сомневаясь, что видят во мне пока единомышленника, а затем и соратника. Один из них даже сбегал за сводными отчетами кооператива и помог выбрать из них наиболее этапные акции, которые и вошли впоследствии в мое правдивое повествование.

Такому дружелюбию во многом способствовал совершенный мною героический прорыв блокадного кольца, и мы с профессиональной точки зрения обсудили мои действия. Воспользовавшись этим, я попросил позаботиться о броневике, так как справедливо полагал, что по крайней мере в ближайшее время мои возможности свободного перемещения по городу будут весьма ограничены, а обещание, данное маленькому майору, необходимо выполнить — у него и так хватит неприятностей из-за меня.

— Хорошая машина, — ответил Иван и подозвал меня к окну.

В глубине двора с неподражаемым нахальством торчал из ворот хозяйственного помещения туповатый нос моего надежного Россинанта.

— Тебе еще придется им воспользоваться, — загадочно добавил секретарь-один.

Эти слова меня обнадежили, но знал бы я, что за ними крылось!

Интересно, что во время этого разговора и в дальнейшем ни один из секретарей не попытался у меня узнать никаких подробностей, что было бы вполне естественно, о дислокации частей вокруг Дедовска, их составе, вооружении, планах. Что это — проявление вполне уместного такта и щепетильности или хорошо отлаженная разведка не только в городе, но и за его пределами? Или просто юношеская беззаботность? А как же тогда седой Генерал, который тоже не спросил об этом ни слова, а уж он-то имел на это право. Нет, никогда мне до конца не понять этих людей, сколько бы я тут ни пробыл. Они какие-то иные, новые…

И еще один интересный и располагающий факт.

Когда мы пошли обедать, секретарь-два, заботясь о моей предстоящей решающей встрече с Генералом, мягко посоветовал снять награды. Это у него такая слабость, подчеркнул второй, наш Генерал считает, что медаль дается не только раз, но и навсегда, и что нужно постоянно подтверждать право на нее всей последующей жизнью. Что же, в этом, пожалуй, есть резон.

Вернувшись в номер, я услышал телефонный звонок и снял трубку. Приятный женский голос передал мне от имени Генерала извинения из-за того, что ввиду неожиданно срочного дела тот не сможет принять меня и переносит встречу на вечер. Генерал советует пока продолжить знакомство с делами кооператива, для чего предоставляет в мое распоряжение отчеты, вырезки из лояльной местной печати, протоколы заседаний. По любым вопросам я могу также обращаться к любому секретарю-исполнителю — соответствующие распоряжения им отданы.

Я попросил в ответ передать Генералу мою признательность и выразил удовлетворение его вниманием ко мне.

Наступил веселый месяц м а й. Кооператив продолжал действовать, завоевывая все большую популярность у населения городка, все увереннее вмешиваясь в общественную жизнь.

Правда, в его работе появилось кое-что новое. Многие граждане, по отношению к которым была восстановлена справедливость, предлагали ответную помощь, не требуя никакого материального вознаграждения, а испытывая только чувство благодарности и морального удовлетворения, если им удавалось внести собственный вклад в это благородное движение.

Помощь населения стала весьма действенной. Теперь необходимые проверки предельно упростились и сроки их сжались буквально до условных, потому как проверочную информацию но каждому заявлению можно было получать практически мгновенно — стоило лишь откровенно обратиться к тем людям, которые ею располагали. И они с готовностью шли навстречу. Словом, в городе развивалась активная консолидация здоровых сил.

Неотвратимость и быстрота наказания делали свое дело. Город стал неузнаваем. Заявления по частным лицам появлялись все реже, поток их иссякал. Кооператив добивал хамство, подлость, моральную нечистоту и низость поступков — пороки не личности, а общества.

Одной из последних в этом роде стала скандальная акция в отношении местного ловеласа, который похвалялся гнусной славой покорителя женских сердец и неутомимой мужской силой.

Жалобу написала молодая и наивная женщина по фамилии Д., его жена, которая вначале не верила в непорядочность и неразборчивость мужа в связях, а затем пыталась на него благотворно повлиять и, наконец, отчаявшись, подала на развод, несмотря на то что продолжала питать к нему весьма нежные чувства.

Тут для Д. начался форменный ад. Супруги жили в одной комнате, женщине некуда было уйти, хотя бы на время, а муж задался целью выжить ее с собственной жилплощади и изобрел для этого низкий, изощренный и жестокий способ. Он стал приводить временных подруг домой и заниматься с ними любовью на глазах любящей жены.