Василий Клёпов - Тайна Золотой долины. Четверо из России [Издание 1968 г.]

— И что вы так рано поднялись! — возмущалась Нюра, зевая и подставляя огню то один бок, то другой.

А я подсел к Левке. У него все еще был жар. Я завернул ему рубашку и хотел отодрать от живота бинт, но он сморщился, хлестнул меня по руке и прошипел:

— Не надо трогать… А то еще больнее будет…

— Тебе что, больно?

Левка молча кивнул, и в его глазах сверкнули слезы.

Я позвал Белку.

— Ты сдавала нормы ГСО?

Она кивнула.

— Тогда ты должна знать, как отдирать бинт от раны при перевязке!

— Надо смочить бинт теплой водой. Я сейчас согрею.

Левка отчаянно сопротивлялся, но я все-таки уговорил его сделать перевязку. Белка очень осторожно поднимала бинт, но он до того крепко присох к телу, что бедный Левка шипел, вскрикивал, ругался, пока Белка не оторвала бинт от одной раны. Я невольно зажмурился. На рану было страшно смотреть. Но Белка не обращала внимания на корчившегося раненого и продолжала снимать бинт.

— Найдите мне листья подорожника, — деловито бросила наша скво.

Этого добра росло вокруг столько, что мы с Димкой быстро нарвали по охапке зеленых листьев. Белка накрыла ими все раны, потом вытащила откуда-то новый бинт и, пока мы поддерживали Левку, забинтовала его.

Как настоящая хозяйка, Белка стала беспокоиться о завтраке:

— Принесите воды!

— Я прихвачу и рыбы, — проговорил Димка. — Настраивайтесь на уху.

Он собрал свою снасть, взял кусочек хлеба, котелок и убежал. Как и вчера, вернулся с двумя большими карпами, бросил их на землю.

— В каком магазине покупал? Почем килограмм? — смеялась Белка, принимаясь чистить карпов.

Я снова взобрался на стену. Уже вышло солнце. Оно поднимало с полей пар, играло в ручейках, скатывавшихся по склону, и, если б не развалины, можно было подумать, что мир и благодать царят над Германией.

Мое внимание привлекли движущиеся точки на горизонте. Вглядевшись внимательно, я понял, что идут два человека.

— Гасите огонь! — крикнул я и соскользнул со стены.

Сомнений не было. Наши преследователи снова вернулись к тому месту, где нас потеряли.

— А где Димка? — спросил я у Белки.

— Да здесь где-то был, — проговорила она, торопливо разбрасывая костер и поливая на него из котелка.

Димка вылез откуда-то из камней и обломков шифера, радостно осклабившись, сообщил:

— Ребята, здесь чудесный подвал!

Ни слова не говоря, я втолкнул Белку в отверстие, из которого только что вылез Димка, бросил туда наши рюкзаки:

— Они идут сюда! Давайте все прятать.

Мы растормошили ничего не понимавшего Левку и осторожно опустили его в подвал.

Пока Димка уничтожал следы нашего пребывания, я снова забрался на стену. Враги были от нас уже настолько близко, что я не мог не узнать Рудольфа Фогеля и Думмкопфа. Немцы остановились, оглядывая местность. Наконец, Фогель протянул руку к развалинам. Преследователи свернули к нам. Я сполз со стены и увидел, что Димка уже подтащил к отверстию кусок шифера, которым собирался прикрыть вход.

— Найдут, — опасливо покосился я на его затею.

— Ничего не найдут. Тут его вон сколько, — обвел он рукой развалины, усеянные кусками шифера.

Мы нырнули в темную дыру и, опустив над головой шифер, стали слушать. Собака терлась у моих ног. Я нагнулся и зажал ей рукой пасть, чтобы не вздумала гавкать. Преследователи были уже над нами. Мы отчетливо слышали их шаги и голоса.

— Ночевали здесь, но ушли. Только что. Если поспешим, схватим.

— Подожди, не сидят ли они в камнях? — ответил голос Рудольфа.

Над головой у нас послышались толчки, посыпалась пыль и каменная крошка. Чувствовалось, что наверху ворочают камни. Потом резко грохнуло, и я едва успел отскочить: куски шифера с шумом полетели к нам в подвал. Голоса стали тише, пока не затихли совсем.

— Ушли, — прошептал Димка, переводя дыхание.

— А может, хитрят, — возразил я. — Притаились и ждут, когда мы вылезем…

Димка осветил спичкой подвал и улыбнулся. Несмотря ни на что, на огромном сундуке, прижавшись друг к другу, мирно спали Левка и Белка.

— Хоть живьем бери, — произнес Димка.

— А что ты хочешь? Еще хорошо, что Белка выдержала, такой путь. Все-таки она — молодец!

Наконец мы решили выглянуть наружу. Димка уперся руками в камень, который, разбив шифер, вошел в отверстие, и удивился:

— Что за черт?

Камень не отодвигался. Мы пробовали приподнять его вдвоем, но скоро убедились, что нам это не под силу. Только тут я понял, что значил грохот снаружи, который мы слышали, — нас придавило камнем.

Димка снова чиркнул спичкой, чтобы осмотреть каменный свод, и я увидел его побелевшее лицо. Но спокойно, как и всегда, Дубленая Кожа проговорил:

— Ничего, Молокоед, как-нибудь выкрутимся.

— Я вовсе и не боюсь. Это даже хорошо получилось: теперь они нас ни за что не найдут.

— Теперь нас, пожалуй, вообще никто не найдет…

Только сейчас я осознал наше положение: мы погребены заживо! Я промолчал. Стоило ли говорить страшные слова, когда, может быть, еще есть надежда выбраться…

Мы принялись шарить руками в темноте, чтобы найти хоть какое-нибудь подобие выхода из этой могилы. Безуспешно!

— Знаешь что, Димка? Давай условимся: Левке пока ничего не говорить.

— А Белке?

— Белке можно. Она — не робкого десятка. А Левке мы скажем, что спрятались сюда от Фогеля и выжидаем, пока он снимет осаду.

Мы принялись обшаривать наш склеп. Нашли большой бидон с маслом.

— Ничего, — весело воскликнул Димка, потирая руки, — жить можно!

Он попросил у проснувшейся Белки какую-нибудь тряпочку и, когда она дала ему носовой платок, оторвал от него полоску, потом оборвал у своего пиджака пуговицу, просверлил в ней дырочку и пропустил через нее тряпочку. Получился фитиль, который Димка тут же обмакнул в масло и поджег. Фитиль затрещал, но уже через несколько минут спокойно плавал в бидоне с маслом и мирно освещал наше жилище.

Стало веселее. Но мы совсем ожили, когда, приподняв крышку сундука, обнаружили в нем ветчину, большой круг сыра и даже целую батарею бутылок с вином. Ветчина, правда, позеленела, но я достал складной нож и стал счищать верхнюю корочку. Под ней оказалось вкусное солоноватое мясо.

— Ну и хороший хозяин был этот Штейнбах! — весело воскликнул ничего не подозревавший Левка.

Мы присели на крышку сундука и стали есть.

— Хлеба только у нас маловато, — произнесла Белка. — Каждому дам по кусочку, наваливайтесь на ветчину!

И мы навалились так, что от окорока осталась только кость, которую отдали собаке.

— Эх, напиться бы!

Воды у нас не было. Я достал из сундука бутылку. Кисловатое вино хорошо утоляло жажду, но после него почему-то хотелось спать.

— Сейчас день или ночь? — спросил, насытившись, Левка.