Николай Марчук - Крымская война 2014

Удобно устроившись, на широком, заднем сидении машины, я мгновенно уснул.

Банковский «минивэн» подъехал, с опозданием в три минуты — что, в принципе, ничего не означало. Ну, опоздал и опоздал, в конце концов, инкассаторы приехали не в магазин за выручкой, а на подработку — «шабашку», так сказать. Бронированный «Фольксваген Т4» встал точно в тоже место, где он останавливался и три дня назад — небольшой закуток между, выступающим, углом здания и мусорными баками. Закуток, находился в небольшом тупичке, между двумя строениями. Рядом располагался ювелирный магазин и ломбард. Машина появлялась раз в три дня. Инкассаторы приехали, чтобы вывезти, упакованные в коробки драгоценности и часть выручки ломбарда. Скорее всего, существовала договоренность между старшим группы инкассаторов и хозяином магазина.

Один из инкассаторов, вышел из машины и направился к неприметной металлической двери, которая располагалась в стене здания. Инкассатор выбил пальцами условный сигнал, дверь открылась, пропуская инкассатора внутрь.

— Начали! — прошептал я, в гарнитуру мобильного телефона.

Мусорные баки «взорвались» грудой мусора. Наружу вылетели целлофановые пакеты, куски упаковочного пенопласта и пустые пластиковые бутылки. Из контейнеров выскочили два человека укутанные в плащ-палатки. Большие капюшоны плащей, призванные укрывать солдатскую каску, были надвинуты на головы, и завязаны внизу, на шее. В капюшонах были вырезаны прорези для глаз и рта. Упакованные в плащ-палатки, и капюшоны-маски, нападавшие были похоже на бэтменов.

Один из «мусорных» бэтменов, несколько раз выстрелил в темное нутро инкассаторской машины, из травматического пистолета «Оса», а второй тем временем, подскочив к двери, упер в неё кусок металлической трубы, и ударом ботинка, вбил её в асфальтное крошево. Теперь открыть дверь будет очень тяжело.

Упакованные в плащ-палатки парни сноровисто вытащили из «Фольксвагена» брезентовые мешки с деньгами. Один из бэтменов кинул в машину инкассаторов, продолговатый цилиндр, из которого раздавалось шипение и вырывались клубы дыма.

Я сдал машину задом, и заехал в тупик. Задние дверцы моего «Пежо Боксер», были предусмотрено открыты. Оба бэтмена запрыгнули в кузов машины. Я передернул затвор, своего ТТ, и выйдя из машины, открыл боковую дверь фургона.

— Леха, что за… — договорить Вася не успел. Бах! Бах! Бах! Бах! — пистолет дергался в моей руке, как живой, выплевывая быструю смерть, из своего ствола. Четыре пули, за две секунды, на каждого из братьев Серовых, пришлось по две. Четыре выстрела — два трупа, первая пуля — в голову, вторая — сердце.

Бах! Бах! — две пули в инкассатора, который высунулся из открытого окна своей машины.

Бах! Бах! — две пули в инкассатора, который, с вскинутым автоматом, попытался оббежать машину.

Быстро сменив магазин, на новый. Я осторожно, начал подходить к закутку, где стоял инкассаторский «минивэн».

Тух, тух, тух — раздавались глухие удары в дверь, подпертую обрезком трубы. Видимо, последний, из оставшихся инкассаторов, пытался выбить дверь, чтобы прийти на помощь, своим, уже мертвых коллегам.

Бах! Бах! Бах! Бах! Бах! Бах! — шесть выстрелов в металлическую дверь, подпертую обрезком трубы. Китайская дверь, выполненная из тонкостенного металла, не могла быть серьезным препятствием для пуль калибра 7.62. Пули легли в дверь крестом — четыре вертикально, одна под другой и, две горизонтально, образуя верхнюю перемычку креста…

Проснулся, я от того, что во сне дернулся и ударился головой о крепление ремня безопасности! Твою мать! Да, что же это такое! Мне этот проклятый сон, будет сниться каждый раз, когда я засыпаю?! И, что мне должен подсказать такой исход сна? Что, я всех убью? Или, что?

— Алексей Иванович, с вами все нормально? — озабочено спросил Ветров. — Вы стонали во сне. Вам, что-то нехорошее приснилось?

— Точно! Твоя рожа, мне и приснилась, — ответил я, сжимая, голову руками. В висках нещадно болело и стреляло. — Я долго спал?

— Нет, не долго — минут двадцать, не больше. Мы, только что выехали на трассу. Если хотите, можете еще поспать, до Керчи ехать еще полчаса.

— Нет, спасибо, в гробу я видал такой отдых! Уж лучше, совсем не спать, чем так!

Ветров, непонимающее посмотрел на меня, но ничего не сказал. «Хонда» быстро ехала, поглощала своими колесами километры дорожного покрытия. Машина проехала оставшиеся до Керчи пятьдесят километров за полчаса. Ветров, мог бы ехать и быстрее, но он боялся повредить дорогую машину. Въехав в Керчь, мы сразу поехали в интернат. Там, я и Ветров, перетащили, спящего Кружевникова в мастерскую, там, мы привязали его за ноги к крюку, который был прикреплен к цепи. Цепь, через блоки, крепилась к потолку. Подтянув цепь, мы подвесили тело Кружевникова головой вниз. В такой позе, Севе предстояло провисеть до вечера. Это надо было не только для того, чтобы доставить ему страдания — попробуйте, повесите головой вниз, хотя бы час, гарантирую вам, что это удовольствие не из приятных. Это надо было еще и для того, чтобы окончательно сломить волю Кружевникова — вечером, я хотел его допросить.

После этого, я отдал свою «Хонду» Ветрову, а сам, взял «Газель» братьев Серовых и поехал на ней в керченскую исправительную колонию, на встречу с Петровичем. Ветров, на моей «Хонде» ехал следом. Петрович забрал «Газель» и пообещал к обеду, сегодняшнего дня отдать деньги и тюки с камуфляжными костюмами. Возле колонии, я пересел за руль «Хонды», и мы с Ветровым, поехали в больницу, чтобы забрать Васю Серова. Выписка старшего Серова, заняла почти час — в начале ждали доктора, потом ждали результатов анализов, потом написали целый роман, посвященный тому, что мы не будем иметь претензий к больнице, если наш больной «склеит ласты» на воле.

Когда ехали обратно из больницы, позвонил Вовка Серов и доложил, что «Нива» и ГАЗ-66, благополучно доставлены на территорию интерната, и в данный момент машины спрятаны в гаражах, а личный состав занят учетом и осмотром трофеев.

Проезжая мимо моего дома, я высадил Ветрова, предварительно снабдив его ключами от квартиры и, отправил его мириться с Настей. Данила, очень сильно удивился, что Настя провела ночь в моей квартире, но ничего не сказал, лишь только нахмурившись, молча ушел.

Пока мы ехали из больницы в интернат, я, вкратце, рассказал Василию о событиях сегодняшней ночи и утра. Известие о смерти Саши Хорошко, очень сильно опечалило Васю. Он впал в какой-то транс и даже никак не отреагировал на мой рассказ, о том, как мы расстреляли трех татар. Если они так будут переживать по поводу каждого убитого, то нам лучше и не ввязываться в эту канитель, а то, вместо боевых действий, только и будем делать, что лить горькие слезы.