Антонина Коптяева - Собрание сочинений. Т.3. Дружба

Хижняк посмотрел на сестер, сказал, улыбаясь:

— Ну, девчата, вот вам и митинг в мартеновской насадке! Я высказался. Раненым говорить не разрешаю: вредно им в такой пылище. Желаете — дам слово.

— Мы пришли сюда работать, — сказала Наташа. — Можете посылать нас куда угодно.

— В этой вашей наседке мы отсиживаться не намерены! — заявила Лина.

— Я тоже не намерен, но ничего не поделаешь — приходится иногда, — добродушно, понимающе усмехаясь, ответил Хижняк. — Только запомни, Лина: не «наседка», а «насадка». Надо уважать сталеваров! На этом вот десятом мартене работала Ольга Ковалева — первая женщина-сталевар в Советском Союзе. Боевая была! В самом начале обороны пошла в ополчение вместе со своими товарищами с «Красного Октября» и рабочими Тракторного завода. Грудью приняли удар фашистов, задержали их до прихода воинских частей, но многие погибли смертью героев. Погибла и Ольга Ковалева.

Хижняк умолк, посмотрел на Лину.

— Теперь ты сама, как голенище, черная стала. Ну ничего, у нас под берегом полковые саперы баню соорудили. Выпадет денек потише — помоетесь.

— Мы уже забыли, что такое «потише»!

— Кажется, прекращается бомбежка, — сказал Хижняк, прислушиваясь к тому, что творилось на воле. — Сейчас опять фашисты атаковать начнут. Девчата, вам разгружать насадку. Тащите раненых к берегу. Встретите береговых санитаров, сообщите им обстановку. Тут рядом туннель есть — прямо к воде выходит. Айда, покажу его вам. Сам я — на передовую. Сначала к морской пехоте загляну. Есть там один морячок раненый… — Хижняк снова взглянул на Лину. — Не опасно раненный.

— Семен? — сразу угадала Лина и, вся похолодев, сразу утратила задорный вид.

— Да, но говорю: не опасно! Моряка убить не так просто.

— Знаю я! Убить хоть кого просто! Я сама пойду за ним.

— Нет, девушка, пойду я.

Хижняк отодвинул сетки от входа, но прежде чем выйти, осторожно высунул сложенный ватник. Пуля сразу цыкнула рядом, прорвав дыру в телогрейке.

— Должно быть, снайпера оставили! — сказал фельдшер и тотчас услышал в той стороне взрыв гранаты.

Кто-то из бойцов, опомнившись после бомбежки, обнаружил врага по вспышке автомата.

— Ишь злодей, не удалось горячей кровцы попить! — Хижняк с сожалением посмотрел на сквозную дырку в спецовке и повторил свой маневр. Выстрела не последовало, и фельдшер вышел из насадки. Да, со снайпером было покончено. Только тогда Хижняк дал команду начать переноску раненых и сам поволок на плащ-палатке к туннелю капитана, раненного в обе ноги…

Над заводом стояла та же темно-сизая мгла, в которой играли красные отсветы взрывов. Воздух точно кипел от горячих вихрей: из-под берега били «катюши» — работали с танкеток гвардейцы-минометчики, прославленные своей неуловимостью. Реактивные снаряды ложились близко в расположении врага, сотрясая землю жестоким переплясом. В точку правее била артиллерия с левого берега. Это был ответ на попытку противника захватить завод. Несколько раз потом на этом участке разгорались ожесточенные схватки, а к утру красноармейцам пришлось снова отступить…

— Вот тебе и Сталинград — пример стойкости! — с горькой злостью бросил Петя Растокин, устанавливая свой пулемет среди пятитонных стальных болванок. — Как о нас ленинградцы-то пишут! А мы центр сдали, Тракторный сдали, на «Баррикады» фашисты тоже ворвались. Да и здесь нас скоро к самой Волге прижмут…

— Стойкость заключается не только в умении драться, не сходя с места, — сказал Логунов, который проходил по траншее, но замедлил, услышав слова Растокина. — Иногда приходится и отступать. Вот тут особенно нужна стойкость, чтобы не терять веры в себя и не впадать в панику.

Отойдя от пулеметного расчета, Логунов взглянул в сторону Волги, и у него у самого стеснило дыхание. Между зданиями цехов уже виднелись разбитые на шлаковой горе вагонетки и слитки шлака, похожие на вывороченные пни. Берег уже близко! Совсем близко!

Завод превратился в поле сражения. Станки, ставшие баррикадами, по нескольку раз в сутки переходили из рук в руки. Немцам оказалось известно все подземное хозяйство завода; в центре города они боялись спускаться под землю, а здесь кто-то их проводил! Кто-то им служил! Неожиданными бросками накидывались они на красноармейцев то с флангов, то с тыла, прорываясь из туннелей сквозь люки.

Так, среди ночи они вылезли из какого-то подвала и, вырезав боевое охранение в группе Коробова, захватили цех.

— Я бы того, кто водит их по подземельям, на лучину исщепал, мерзавца! — Коробов, произведенный недавно в лейтенанты, сморгнул слезы, мешавшие ему смотреть на Логунова. — Каких хороших ребят потеряли, и половину оружия пришлось бросить. Устали же! Такие бои страшенные… Заснули, а те, бандюги, из подвала — раз!..

— На войне всякое бывает, но надо взять цех обратно во что бы то ни стало. — Логунов прекрасно понимал состояние Коробова, и однако же недовольно и сурово хмурился. — Делом оправдаться надо, а не ссылками на причины.

— Мы не оправдываемся, товарищ комбат! Так что разрешите отбить цех обратно? — перешел на официальный тон Коробов.

— Этот цех равен городу на обычном фронте, — разъяснял Логунов, будучи не в силах отделаться от клокотавшей в нем досады. — Представь: вы Воронеж сдали… Да тебя ли мне агитировать?! Это ведь ты заявил: «За Волгой для нас земли нет».

Выйдя из командного пункта, Коробов подоткнул полы шинели за ремень и пустился в короткий, но опасный путь к своему подразделению. Где можно было, он бежал, сам прекрасно понимая все значение борьбы за цех. Желание немедленно действовать оттеснило горестное чувство, вызванное прорывом, и усилило признательность командиру батальона, который, хотя и порычал вдоволь, но не только дал возможность выправить положение, а и договорился по телефону о присылке в штурмовую группу бойцов из морской бригады и нужного вооружения.

Теперь Коробов спешил, чтобы подготовиться к внезапной атаке, бежал, падал, полз, а в глазах его стояли то подходы к цеху и проломы, утыканные огневыми точками, то высокая каменная стена с северной стороны, не поколебленная ничем и потому внушавшая особенное доверие тому, кто скрывался за нею.

«Оттуда мы и двинем, — на ходу прикидывал Коробов. — Там сточная труба рядом. Подрыться из нее под стену легко, сейчас же пошлю саперов. Взорвем и сядем гадам на спину!..»

Едва он вбежал в развалины, где засели теперь его ребята, разразилась бомбежка в «тылу», метрах в ста от расположения группы, сидевшей почти вплотную с противником и потому застрахованной от нападения с воздуха. Вот в это-то время, когда все вокруг почернело и колебалось, бойцы Коробова стали обсуждать план штурма.