Роман Юров - Чужие крылья.

— Тихо! Не кричи! — Виктор оказался быстрее, настигнув ее одним прыжком, схватил ее в охапку зажал рот, гася рождающийся крик и быстро оттащил за сарай. Женщина билась, пытаясь освободиться, мычала. Пришлось хорошенько ее встряхнуть и прошипеть буквально в самое ухо. — Не кричи, — только тогда она обмякла.

— Будешь молчать? — как можно дружелюбнее спросил Виктор. Она в ответ энергично закивала головой. Рука, которой он зажимал ей рот, была мокрая то ли от крови то ли от слез. Виктор немного поколебавшись, убрал руку. Женщина кричать не стала, она только тяжело дышала, периодически всхлипывая, вздрагивая. Только тут Виктор понял, что другой рукой держит ее за грудь. И грудь эта очень хорошо прощупывается, поскольку кроме тонкого платья и накинутой шали на ней похоже ничего нет. "А бабенка-то очень даже ничего, молодая, красивая" — подумал он. Вторая рука в этот момент самопроизвольно елозила по ее животу, пробираясь все ниже. От ее запаха, мягкости тела, закружилась голова. Мелькнула даже мысль завести ее в сарай, задрать юбку и… Тут женщина сжалась, словно задеревенела и неожиданно тихо заплакала, шепча сквозь слезы. — Пожалуйста, не убивай. Делай что хочешь, но только не убивай. Ну пожалуйста…

Виктору стало стыдно и за свои мысли и за поведение, он убрал руку и зашептал ей в ухо. — Я тебя не трону. Только ты не кричи и не дергайся, тогда все будет хорошо. Поняла? Я свой, летчик, советский, — и, дождавшись ее судорожного кивка, разжал объятья. Она тут же отскочила в сторону, принялась его разглядывать исподлобья, периодически испуганно оглядываясь на хату.

— Я летчик, — снова начал он, чтобы как-то разрядить обстановку, — как тебя зовут?

— Люда, — женщина снова оглянулась на хату, показав на секунду красиво очерченный профиль, и видимо набравшись храбрости, заговорила уже громче. — Беги отсюда…. Тут немцы, — увидев, что он не реагирует, добавила. — Беги, а то закричу…

— Ты чего, хозяйка? — Виктор немного удивился такой реакции, — я же сказал, я свой, советский летчик. Домой пробираюсь. — Увидев, что она снова начала разевать было рот, прошипел. — Вякнешь, зарежу нахрен! — и, для убедительности потянулся к финке. Это подействовало, женщина замолчала, зло блеснула глазами и зашипела в ответ. — Чего тебе надо, савецкий? Чего ты пришел сюда? Чего смотришь? Тикай отсюда, тут немцы! Смерти хочешь? Так они всех порешат. Тикай – она снова метнула обеспокоенный взгляд на хату.

— Да тихо ты, — он немного растерялся, от такого напора. Общение с аборигенами проходило совсем не так, как задумывал. — Помолчи! Фронт далеко? — он прервал ее славословия самым животрепещущим вопросом.

— При слове "фронт", женщина выдохнула, словно сдулась и стала меньше ростом. — Фронт близко, — прошептала она, — километров десять.

Она была видимо не местная, немного растягивала слова, а слово "километров" произнесла с ударением на первое "о". — Только зачем тебе фронт? — Добавила Люда, сверля его глазами – люди кажут, что бьют красных. Говорят, что сегодня, там, — она мотнула головой на восток, набили ваших столько, что снег покраснел. Скоро совсем побьют.

— Не побьют, — прервал ее Саблин, — немцев в деревне много?

— Много, — Люда снова обеспокоенно оглянулась на темную дверь, — на тебя хватит. Тикал бы ты отсюда, — она пригляделась к Виктору внимательней и задумалась, морща лоб. Потом, оживилась, как будто решила что-то важное для себя. Вновь, оценивающим взглядом посмотрела на него и поморщилась. — А говорил, что летчик, а одет как… — Она с сомнением потрогала его обтрепанный "камуфляж". — Неужто шелк? — и снова ненадолго задумалась. — Ладно… ты же, мабуть, голодный? — она ткнула рукой в темную дверь сарая. — Тут посиди, я сейчас, за кизяком снова приду, поесть передам. Только ты в меня не стреляй, хорошо?

— Да не буду я, у меня и оружия-то нет, — соврал Виктор и Люда почему-то обрадовалась. — Как же нет, — улыбнулась она, показывая ровные белые зубы. — Все вы, мужики брешете. Ты, когда меня за сиськи лапал, чем в попу упирался? Штаны не проткнул?… — она хихикнула и подтолкнула его к сараю. — Жди тут.

Втолкнув в сарай, она пыталась захлопнуть за ним дверь, но он не дал, придержав рукой. Женщина зло блеснула глазами, но ничего не сказала и, подхватив ведро, поспешила к хате.

Виктор смотрел ей в след, а мысли в голове неслись испуганным стадом. Что-то ему в ней не понравилось, что-то было неправильно. Увидев, как за ней захлопнулась дверь, он тихонько выскользнул из сарая, стараясь делать это бесшумно. В доме голоса резко усилились, что-то стукнуло. Виктор испуганно оглянулся, снова достал пистолет и нырнул к соседнему сараю, укрывшись за темной метлой дерева.

Скрип петель раздался внезапно, и снова появилась Люда, оставив дверь нараспашку, добавляя во двор немного света. За кизяком хозяйка вышла почему-то без ведра, да и вообще осталась на крыльце, смотря в темноту. "А ведь действительно красивая, молодая баба, — подумал Виктор, разглядывая ее при свете, — Вот только сукой оказалась". — Вслед за ней, из хаты вышло двое мужчин с карабинами наперевес. Одеты они как-то необычно, один в овчинном тулупе и пилотке, второй с непокрытой головой, щеголял в шинели незнакомого покроя.

— Ну выходи, летчик! — в тишине, звонкий голос Люды прозвучал как удар в литавры. Она ткнула пальцем, и эти двое деловито направились к сараю, где он недавно сидел.

— "Ой, дурак, ой влип", — Виктору сейчас больше всего хотелось оказаться подальше от этого места. Он проклял тот миг, когда решил сюда идти, когда решил заговорить с этой Людкой. — "Что делать? Сейчас они проверят сарай, а потом начнут искать рядом. Найдут, конечно, стоит только внимательно посмотреть в мою сторону. А что потом? В плен? Или драться? Надо было эту суку трахнуть, а так, получается, все зря. Жить-то, как хочется… в плену кормить не будут, все равно сдохну" — мысли в голове путались, а время словно растянулось. Его враги успели сделать всего пару шагов, а он уже успел все обдумать и решился…

Выстрел щелкнул негромко, как будто сломали сухую ветку. Дальний враг, одетый в тулуп, словно споткнулся, нерешительно постоял, покачиваясь и начал оседать на землю, заваливаясь набок. Но Виктор этого не видел, сразу после выстрела он швырнул бесполезный пистолет в голову ближайшему противнику и кинулся на него безумными скачками, перехватывая финку в правую руку. Немец ответил, его выстрел после тихого пистолетного хлопка прозвучал солидно, резко но ударивший в его плечо пистолет увел пулю в сторону. Время растянулось и Виктор, несмотря на темноту, словно в замедленной съемке, отчетливо видел как враг морщится от боли, как ТТ падает в грязь у его ног. Видел, как он перезаряжает карабин, как кувыркаясь, вылетает выброшенная из патронника гильза, видел как немец кладет палец на пусковой крючок, по привычке щуря левый глаз. И в этот момент Виктор его настиг, ударил по стволу, уводя в сторону и добавляя правой с ножом наотмашь в горло. Выстрел ударил по перепонкам, руку обожгло болью, немец все же успел спустить курок, но пуля снова ушла в никуда, дырявя сараи. Но и Виктор промазал, немец в последний миг отшатнулся избегая ножа. Удар, который по силе, должен был снести врагу голову, пришелся выше, вскользь, лишь разрубив кожу на лбу. Это и спасло Виктора второй раз, когда немец, отпрыгнув в сторону и перехватив карабин словно дубину, попытался проломить ему голову. Кровь залила его лицо и он на долю секунды замешкался. Этого хватило и Саблин, подскочив почти вплотную, воткнул тому нож в горло, аккурат между петлиц, в ямочку под ключицами. Он еще успел удивиться, как легко лезвие ножа протыкает живое тело и как противно скрипит сталь о позвоночник.