Алексей Чхеидзе - Записки дунайского разведчика

— А что записывает ваш товарищ Виталий?

Я объяснил, что мой друг — корреспондент.

Потом на яхту пришла делегация от революционного полка во главе с комиссаром Демьяном Берняковым. Опять в салоне стало шумно.

С интересом мы, разведчики, поглядывали на революционного комиссара. Ему было за тридцать. Коренастый, в мундире, Демьян Верняков, казалось, как никто, цодходил на такую ответственную должность.

С ним беседовал Золотов, а я старался прислушиваться к рассказу болгарского комиссара. Он говорил, что в Никополе власть Народного фронта держится крепко. Организация коммунистов Никопола поддерживает постоянную связь с Софией. Золотов спросил, что известно его собеседнику о расположении немецких частей вдоль Дуная. Комиссар сказал, что, по его сведениям, фашисты поспешно отходят вдоль правого берега Дуная к границе Югославии. Только в районе города Лом, все еще остается крупная группировка противника.

В свою очередь, Золотов рассказал гостям о положении в Рущуке и Свищеве. Упомянул и о том, как советские моряки помогли вырваться из лап полиции двум болгарским революционерам.

— А где они сейчас? — поинтересовался Берняков.

— Отдыхают внизу, в каюте.

Через несколько минут Ваня Бойчак пригласил наших спасенных в салон. Берняков, познакомившись со спасенными, скоро предложил им служить в его революционном полку в Никополе. И Денев и сержант с радостью согласились.

Наш капитан-лейтенант не забывал и о деле. Он попросил помочь комиссара собрать сведения о минных постановках на Дунае.

— У нас в Никополе есть специалист по этому вопросу — офицер Георгий Тараканов.

Вскоре и Тараканов был приглашен на яхту. По карте Дуная он подробно обрисовал обстановку. Дело осложняло то обстоятельство, что в августе американская авиация выставила от Рущука до Никопола много мин. Эти сведения совпадали с теми данными, какие мы получили от болгарских и румынских рыбаков.

— В сентябре, уходя вверх по реке, немецкие тральщики поставили еще и свои мины на участке от Никопола до Лома, — продолжал Тараканов. — Но я пока не имею точных координат этих минных полей. Два дня назад немецкая авиация выставила мины также от Никопола до Сомови.

Сведения Тараканова были для нас очень важными. Но, к сожалению, время летело быстро. Как ни хорошо было беседовать с болгарскими друзьями, а настал час прощания. Яхта должна была продолжать разведку.

Выше Никопола по левому румынскому берегу тянется густой лес, а у правого — болгарского — густые камыши. В них водились дикие утки. В ночной тишине раздавалось их кряканье. Светила луна. И широкая лента реки казалась сказочной дорогой.

— Если б не напряженная обстановка, какое было бы удовольствие прокатиться на яхте по этим местам и наслаждаться природой ночного Дуная.

— Если наша яхта подорвется на мине и пойдешь ко дну, будешь наслаждаться холодной водой Дуная, — ответил Виталий.

— Если нам не суждено погибнуть на мине, значит, не подорвемся, отозвался Ваня Бойчак.

Чего скрывать — мы верили в свою судьбу и надеялись, что смерть обойдет нас.

Яхта бесшумно скользила по реке. Скоро на левом берегу показался населенный пункт — Сомови — болгарская деревня с большим хорошим причалом. Возле него стояло шесть немецких барж. Фашисты не успели увести их вверх по реке. Через несколько минут по правому борту показался румынский порт Корабия. Здесь судов не было.

Чем выше поднимались мы по Дунаю, тем уже он становился, а течение — все стремительней. Вдоль Дуная стояли километровые столбы, отмечая, как на шоссе, километраж. При лунном свете они были хорошо видны. Золотов распорядился, чтобы мы стали на нос яхты впередсмотрящими. Мы получили сведения о том, что здесь были потоплены вражеские корабли. Их потопила румынская артиллерия. Поэтому наш капитан-лейтенант опасался напороться на такой затонувший корабль.

Яхта шла с большой скоростью. Золотов торопился до утра прибыть в румынский порт Калафат.

Ночью мы четыре раза замечали потопленные вражеские корабли. Каждый раз сбавляли скорость и осторожно обходили опасные места.

Калафат — небольшой тихий городок. У его причала стояли две груженные продовольствием баржи. Но вокруг все было спокойно, и мы отдыхали после нелегкого перехода. Из широкого иллюминатора был хорошо виден на противоположном берегу город Лом. У причалов его было несколько кораблей, в том числе мы узнали большой болгарский тральщик «Кирилл Попов». Вот где должны точно знать минные поля на Дунае. Доложили об этом капитан-лейтенанту. Он решил ночью произвести разведку правого берега.

Весь день из иллюминатора в бинокль мы наблюдали за противоположным берегом. Хотя все говорили нам, что в Ломе находятся немцы, мы их не видели ни у причалов, ни на набережной. Все же Золотов принял меры предосторожности и запретил нам появляться в форме на палубе.

К вечеру погода испортилась. Небо заволокли густые тучи, пошел дождь. По реке подул сильный ветер. Приближение осени давало о себе знать. Наш капитан-лейтенант поручил нам новое боевое задание. На противоположный берег разведчики пойдут двумя группами. Одна — на болгарский тральщик, другая — в город. В первую назначил он Григоровича и меня, во вторую — Запсельского и Бойчака. Виталий и Иван переоделись в гражданское. Так неожиданно было и непривычно видеть наших товарищей в гражданской одежде. И только короткие прически могли их выдать. Смуглый и черноглазый Виталий с короткими усиками сильно смахивал на болгарина. Впрочем, ночью все кошки серы.

Когда стемнело, мы вышли на палубу. Дождь усилился. По Дунаю гуляли высокие волны. Румынские матросы быстро спустили на воду две маленькие лодки. В первую прыгнули мы с. Григоровичем, во вторую — наши товарищи.

Грести было трудно. Сильный ветер и дождь больно секли лицо, мешали вести наблюдение. Чем ближе мы подходили к середине реки, тем злее и круче становились волны. Нашу лодку как щепку швыряло то вверх, то вниз. Иногда казалось, что следующая волна непременно зальет или опрокинет ее. Гребли изо всех сил. Правый берег стал медленно приближаться.

Вскоре обнаружили тральщик, зашли к нему с кормы. Прислушались — ничего подозрительного. Я осторожно поднялся на палубу, Григорович остался в лодке.

На палубе было безлюдно. Только в носовой части был виден человек в черной шинели. Я постарался незаметно подойти к вахтенному. Оставалось до него метра три, когда он оглянулся и увидел меня. Сперва не мог понять, кто я и как оказался на палубе, затем взглянул за борт, увидел нашу лодку и, кажется, все понял:

— В Лом пришли советские корабли?

Я приложил палец к губам. Болгарский офицер понимающе кивнул, взял меня под руку и повел в свою каюту. Здесь ярко горел свет. Мы представились друг другу.