Геннадий Синельников - Ах, война, что ты сделала...

Но самыми тяжелыми и страшными потерями стали тысячи погибших, раненых, сломанных физически и морально. Да, мы оказывали помощь афганскому народу, но не ту, о какой взахлеб трубили наши радио, телевидение, восторженно писали лживые газеты.

Деревья сажали в части всего один раз. Посмеялись приехавшие к нам в палаточный городок афганцы и не советовали больше заниматься этим бесполезным делом. Но был приказ сверху: посадить аллею дружбы. И мы рыли ямы, закапывали в раскаленный грунт саженцы, немного брызгая сверху такой дефицитной водой, а корреспонденты снимали нас на камеры, чтобы показать затем всему миру, что они не правы, обвиняя нас во вмешательстве в дела суверенного государства, что не воюем мы здесь!

Засохшие кустики долго еще торчали из грунта как напоминание о нашей бестолковости и некомпетентности. А газеты уже убеждали всех, что мы занимаемся мирным делом, и это наше основное занятие.

Но нашим основным делом там была все-таки война. Не было казарм, ружейных комнат. Личный состав постоянно находился с оружием. Случалось, что неподготовленные солдаты получали ранения в результате неосторожного обращения с оружием. Первый погибший в нашем батальоне был именно от неимения такого опыта. Рядовой Дырул 15 апреля 1980 года нечаянно выстрелил из автомата и попал в голову своему сослуживцу, рядовому Анатолию Дворченко.

Служили у нас в батальоне два родных брата Дворченко. И повез Николай домой тело убитого по беспечности и разгильдяйству брата. Не хотели родители после этого отпускать Николая назад в Афганистан, но он вернулся. Потому что по-другому поступить не мог. Это очень трудно понять сейчас, особенно новому подрастающему поколению, но в то время такой поступок был нормой поведения.

В то же время, когда началась война, дети, родственники тех, кто имел влиятельные связи наверху, спешно стали заменяться в Союз. «Афганцы» горько шутили, что 40-я — не только общевойсковая, но и рабоче-крестьянская армия.

Прислали к нам в батальон командира взвода. Поглядел он, куда попал, и решил срочно замениться в Союз. Не понравились ему условия службы. Зная о его ближайших планах и намерениях, я посоветовал ему отбросить эту затею и служить, как все офицеры.

— Нет, я все равно скоро уеду отсюда. Мне Афганистан не нужен. У моей матери друг детства служит в Министерстве обороны. Он меня отсюда вытянет, и очень скоро. Вот увидите.

И действительно, через несколько месяцев в бригаду пришел приказ на замену этого офицера в Союз, но он не заменился, потому что против него было возбуждено уголовное дело по факту вооруженного грабежа местного населения. Вместо замены он получил 8 лет тюрьмы.

Еще в школе я читал книгу о Герое Советского Союза, испытателе парашютов Петре Долгове. В Афганистане служил его сын Игорь. На одном из боевых выходов он совершил вооруженный грабеж с расстрелом людей. Судом военного трибунала был приговорен к высшей мере наказания. Говорили, что лично В. Терешкова, первая женщина-космонавт, ходатайствовала перед Л. Брежневым за этого офицера. Не помогло.

Выполняли мы задачи и по мобилизации мужского населения в Вооруженные Силы страны. Это происходило следующим образом: наше подразделение совместно с афганским на бронетехнике входило в какой-нибудь населенный пункт, в места скопления людей, спешивалось на землю и быстро окружало находящееся в это время на улице население. Подъезжали афганцы, подгоняли грузовики с надставленными бортами и пинками, криками и руганью, ударами прикладов загоняли мужчин в кузова автомобилей. Женщин и маленьких детей отпускали, а задержанных увозили с собой. Где-нибудь на окраине населенного пункта происходила тщательная проверка, фильтрация и отбор. Подгоняли БТР с закрытыми лобовыми стеклами и люками. Сверху на нем сидели афганский и советский офицеры, внутри — секретный осведомитель из числа местного населения. Мужчины, из числа задержанных, поочередно подходили и останавливались в нескольких метрах перед выставленной техникой. Осведомитель через приборы наблюдения внимательно рассматривал подошедшего человека. Если была в этом необходимость, его заставляли поворачиваться боком, снимать головной убор. После этого он говорил сидевшим сверху, что знает об этом человеке.

Если это был душман, его отводили в одну сторону, если мирный житель, то в другую. После такого отбора бандитов собирали отдельно и их судьба зачастую решалась здесь же. С остальными мужчинами беседовали представители афганской армии.

Выясняли, кто уже служил в армии. Не служивших, а иногда даже и служивших, но крепких и здоровых парней снова загружали в автомобили и увозили в воинскую часть для прохождения службы. Со стариками и теми, кто по каким-либо причинам не мог быть призван в ряды Вооруженных Сил, проводили беседу и отпускали. С духами беседовали афганские сотрудники контрразведки, наши представители Главного разведывательного управления, другие должностные лица. Выявляли степень участия и роль каждого в борьбе против народного режима. Кое-кого увозили с собой, некоторых расстреливали на месте. Иногда просили нас исполнить эту процедуру.

Те события мне всегда напоминали кадры из военного кино, когда фашисты устраивали облавы на евреев и других мирных жителей в населенных пунктах на оккупированной ими территории. Такие же крики, пинки, стрельба и дикие от ужаса глаза беззащитных людей перед вооруженными вершителями их судеб, наделенными абсолютной властью и способными на все, даже на бесцеремонное убийство. Я всегда удивлялся и думал, почему мы верили тем, кто сидел в БТРе, спрятавшись от людских глаз, и по их словам или навету, тут же, без суда и следствия или хотя бы повторной тщательной перепроверки фактов, лишали жизни людей, приводя вынесенный им приговор в исполнение? Наши советники при афганцах убеждали нас, что афганская разведка действует четко и ошибок в таких случаях нет и быть не может. Оказалось, что были, и еще какие.

Однажды мы готовились к выходу в другую провинцию. Вечером советник привел к нам в штабную палатку афганца. Тот был по-восточному молчалив. В соответствии с поставленной задачей по уничтожению банды душманов этот афганец должен был указать нам место и время проведения совещания главарей банд в одном из кишлаков. По его наводке нужно было их уничтожить.

Операция проходила однотипно. Окружили кишлак. Сначала через мегафон предложили бандитам прекратить стрельбу и сложить оружие. Они не подчинились. Вызвали самолеты, забросали кишлак бомбами. Прилетели вертолеты, пожгли, порушили все, что можно было. Когда убедились, что все спокойно, пошли цепью. В кишлаке не сдавались. Все горело, было разрушено, но по нас все равно вели стрельбу. Под прикрытием огня артиллерии и вертолетов вошли в кишлак. Проверяли дома. Искали бандитов, оружие и боеприпасы.