Святослав Чумаков - Видимость — «ноль»

— Русский? «Ванцетти»?

Зимин растерянно оглянулся. Увидел неподалеку своих, поджидавших боцмана, который добывал пачки сигарет из автомата. Кивнул в их сторону:

— Мы все с «Ванцетти»!

— Ура, «Ванцетти»! Субмарина — пуф! — заорал на всю набережную детина.

Матросов окружили рыбаки. Вскоре все очутились в ближайшем кабачке за литровыми кружками пива. Боцман популярно, на пальцах, показывал, как произошел бой и как он лично действовал. Потом появился возле столика канадский матрос, который представился:

— Джордж Стецько.

— Эмигрант? — в лоб спросил совершенно трезвый Зимин. Ему по молодости лет была выдана жестяная банка с апельсиновым соком.

— Який я эмигрант? Це мий батько був эмигрантом. Да не хвилюйся. Не в революцию тикав, значно ранише. И не з России, а з Пряшевщины. Вид злыднив тикав до Юэсей, а потим в Канаду.

Сергей в общем понял, что парень свой. Вот только кто такие злыдни — не понял. Белые, что ли?

— Ну це коли ничего не мае в кишени, — хлопнул себя по карману канадец. — Ниц нема в хати, — призвал на помощь еще и польские слова, — оце злидни.

— Значит, из бедняков, — успокоился Сергей. — Будете переводить?

— А як же! В мисцевий газети вже прописано про вас, але коротко.

С помощью Джорджа Стецько разговор пошел куда оживленнее, и вскоре вся пивная перекочевала к столику.

Больше никуда не пошли в этот день матросы с «Ванцетти». Сергею с большим трудом удалось оторвать их от застолья.

Джордж Стецько с пирса кричал вслед:

— До побачения у Галифакси! Мы разом пидемо! Двадцать шостого, о десятий години ранку-у-у!

Развеселый боцман хлопал по плечу Сергея:

— Слыхал? Черт те откуда вся Исландия знает про нас. Как у нас на селе — в одном конце чихнешь, в другом «будь здоров» говорят.

Неугомонный боцман пошел посмотреть, «как там брашпиль». Когда он в сопровождении Сергея преодолевал участок палубы от трапа до якорной лебедки, рупор рявкнул:

— Боцман, на мостик!

— Ну, хорош, — беззлобно протянул капитан, когда к нему поднялся боцман.

— Угощение в честь нашей победы.

— Сами, что ли, разболтали?

— Нет, весь порт знает.

— Откуда? — изумился Веронд.

— Порт все знает. И что мы с караваном двадцать шестого ровно в десять выходим, тоже знает.

— Марш отсыпаться, — нахмурился Веронд.

Не столько развеселое настроение вернувшихся с берега обеспокоило капитана — он был готов к такой «разрядке». Поразило сообщение о точной дате выхода каравана, которую он, капитан, еще не знал по причине секретности!

За кормой раздался стук моторки.

— Капитан! — заорал на весь рейд рупор. — Конференция завтра в десять, в офицерской столовой базы.

И об этом по инструкции положено было сообщать лично. В Архангельске и Мурманске инструкции военного времени выполнялись безоговорочно, и то немцы какими-то путями узнавали иногда о времени выхода караванов и даже одиночных судов, а здесь…

Наутро подошел тот же катер. В нем уже сидели капитаны других судов. Без спешки обошли еще несколько пароходов. Выгрузились и толпой по деревянной лестнице поднялись на горку к длинному бараку. Отсюда весь рейд как на ладони. Спокойно стоят, дымят пароходы. «Тесно, как на сингапурском рейде», — всплыло воспоминание о последнем предвоенном рейсе…

Подошел капитан третьего ранга Пантелеев из советского отдела перевозок в Рейкьявике. Они были уже знакомы. В то время как команда отдыхала на берегу, Веронд вместе с представителями английских и американских военно-морских властей подробно разбирал встречу и бой с подводной лодкой. Эксперты пришли к выводу, что лодка была, безусловно, потоплена и потому дальше не могла преследовать пароход. С ходом в пять-шесть узлов от подлодки, даже поврежденной, уйти было невозможно.

— Пока не заходите в зал, — попросил Пантелеев Веронда. — Пусть все рассядутся.

— Это по какому случаю?

— Я тоже задал этот вопрос коммодору конвоя, но ответа не получил. Он лично просил вас войти последним. Придется подчиниться. Хозяева здесь не мы.

— Лучше бы хозяева держали втайне время выхода, — проворчал Веронд. — Боцман вчера все в кабаке узнал. К чему теперь конференция, не понимаю. Что, в Исландии нет ни одного разведчика?

— Если бы. Двоих недавно за работой на рации взяли. Но что делать… Война здесь проходит транзитом. Никого особенно не задевает, рыбаки продолжают селедку и треску брать. Отсюда и беспечность.

Как только Веронд перешагнул порог, раздалась команда всем встать. Коммодор конвоя, американский контр-адмирал, торжественно произнес:

— Господа! Я попросил вас подняться с мест для того, чтобы приветствовать героического капитана русского транспорта и поздравить его с победой над немецкой субмариной. Этот факт исследован и подтвержден авторитетной комиссией. Кроме того, по данным английского адмиралтейства, штаб Деница с 20 января считает лодку U-553 пропавшей без вести, как исчерпавшую срок автономности. Лодка исчезла в Северной Атлантике. Мы ее не топили. Это мог сделать только русский пароход. Еще раз поздравляю. Считаю для себя честью, что «Ванцетти» будет идти в моем конвое. Как все моряки, я немного суеверен и думаю, что присутствие в ордере героического парохода принесет удачу. Прошу сесть. Приступим к делу.

Наконец и капитаны узнали время выхода. Затем была объявлена скорость каравана: восемь узлов.

— Капитан, вас удовлетворяет такая скорость? — обратился адмирал к Веронду.

Как неловко и трудно после всех лестных слов сознаваться:

— Нет… Максимум, на что способно судно, — семь узлов. Приветливая улыбка сменилась гримасой зубной боли.

Адмирал стал совещаться с коллегами, потом сообщил, но уже без подъема:

— Я не отступаю от своих слов. Вы пойдете с нами. Я решил снизить скорость до семи узлов.

За спиной послышался шумок недовольства. Понятно, всем желательно проскочить скорее проклятую Атлантику, а вместо этого сбавляй скорость. Но открыто никто возражать не стал. Пусть недовольное, но все же согласие капитанов увеличить степень риска ради «Ванцетти» взволновало Веронда больше, чем комплименты коммодора. Веронд встал, повернулся так, чтобы обращаться не только к командованию конвоем, но и ко всему залу:

— Я глубоко благодарен вам всем, господа. Я понимаю цену вашего согласия. Обязательно сообщу о вашей жертве команде. Это даст моим людям новый заряд бодрости и уверенности. Вижу в этом прекрасный пример исполнения союзнического долга.

По окончании конференции Пантелеев от души пожал руку Веронда.

— Рад за вас. Как все прекрасно получилось!

— Теоретически — да, но практически… Я не смогу долго выдержать эти семь узлов. А отстать — это, поверьте, куда труднее, чем с самого начала идти в одиночку.