Андрей Платонов - Солдатское сердце

Разгромоздив перекат от этих камней, капитан прошел поперек потока и освидетельствовал его, желая убедиться, что проход вброд будет свободен.

Саперы вышли из воды под обрыв неприятельского берега. Враг занимал позиции несколько далее берега, и под обрывом было спокойно. На воздухе саперы враз обмерзли и обледенели, но вскоре они отогрелись и им стало жарко в работе. Саперы взяли в лопаты глинистый береговой отвес и начали въедаться в него пологой траншеей, чтобы танки без усилия могли выйти здесь из реки и помчаться в сторону врага.

Полушубки оттаяли на саперах, и с них пошел пар. Капитан Смирнов время от времени измерял пологость траншеи, чтобы не рыть лишнего, но и не затруднить танковых моторов, и смотрел на своих бойцов.

Еще недавно эти люди заново построили свою родину; их руки не могли бы столь много работать, и тело не вытерпело бы постоянного напряжения, если бы сердце их не было связано тайным согревающим чувством со всей своей родиной.

Мины и пулеметные струи стремились через головы саперов на перекат и там поражали воду, лед и одинокое тело сапера Нечаева.

«Сколько один Иван Толокно настроил в своей жизни построек и всякого добра?», думал капитан Смирнов.

И он спросил об этом у Толокно, рушившего сейчас грунт впереди себя, как плуг в пароконной упряжке.

— Не упомню, товарищ капитан, — кротко ответил Толокно. — Сорок пар рубах от пота еще в мирное время сопрели на мне. Четыре шинели и два полушубка на войне истер, седьмую одежду на себе донашиваю, а кости все целыми живут, и тело ничего…

Капитан посмотрел в сторону Москвы и России. Какое там сердце живет в народе, если оно способно пережить гибель Ивана Толокно или другого труженика-солдата, лишь бы избавить мир от смерти в фашизме! Значит, народ надеется, что и эта жертва посильна для него и не сокрушит его душу отчаянием, и он знает о том верно.

Когда траншейный выход был близок к окончанию, капитан велел связному отойти наверх по реке и дать оттуда сигнал ракетой, что танкам, дескать, путь открыт и пехоте также нет трудных препятствий к походу вперед.

После полуночи всюду стало тише. Отвлекающий, ложный бой разведчиков с противником прекратился. Саперы прилегли на отдых в открытой дорожной траншее и задремали до прихода танков.

В нужное время капитан разбудил бойцов и велел им приготовиться к посадке на танки.

Иван Толокно не спеша поправил на себе снаряжение и прислушался к утихшей ночи; и ничего не было слышно, кроме равномерного пения речного потока по каменистому перекату.

Потом Толокно услышал скрежет мелких камней под гусеницами танков, ворчание моторов и шипение взволнованной воды; а подхода машин к реке он не различил — столь безмолвно они подкрались и столь хорошо были отрегулированы их механизмы.

Траншею танки проходили самым тихим ходом, чтобы саперы успели разместиться на них вдобавок к тем бойцам, которые уже находились на машинах.

И танки резко, точно с прыжка, взяв ход, устремились на врага во мрак.

Иван Толокно попал на машину вместе с капитаном Смирновым. Он нашел теплое место на броне возле выхлопных труб и отогревал там руки, чувствуя себя приятно, как в бане или на деревенской печи.

Враг обнаружил наступление машин и стал бить издали артиллерийским огнем. Укрываясь от поражения, танки то сокращали ход, то мчались вперед с ветром, то шли уклончивым маневром, но все время соблюдали главную заданную линию движения.

С вихрем полной скорости, с воем напряженных моторов танки настигли впереди себя русскую деревню с заглохшими, выморочными избушками. Бойцы на танках, Иван Толокно и Смирнов приготовились вести автоматный огонь; но здесь никого не было видно, и только из крайней маленькой избы, что была на выходе, полосовал пулеметный огонь. Один наш танк с ходу покрыл ту избушку и похоронил в ней врага. Если и остались в этой деревушке немцы, то пусть остаются дышать до нашей пехоты; машинам же было некогда и невыгодно тратить свою мощь на всякого мелкого попутного врага.

Немцы били из пушек все более тесным огнем, и Толокно почувствовал, что в воздухе словно немного потеплело. Впереди, по ходу машины, Толокно разглядел неясное темное место, озаряемое мгновенным, но повторяющимся заревом рвущейся в небе шрапнели, и понял, что это деревня, обращенная теперь в ветошь вчерашней работой нашей артиллерии. Но из этой деревни, из-за ее обрушенной церкви, из ее могил и колодцев синими кинжалами все еще сверкал огонь сопротивления.

Танк, на котором находился Толокно, шел теперь на всей скорости своей машины и гремел вперед пушечным огнем, и бойцы, бывшие на машине, кричали, не помня и не слыша себя, воодушевленные мощью боя.

По команде бойцы оставили танк и пошли в охват деревни.

Капитан Смирнов вывел своих саперов на западное поле, обойдя деревню вокруг по окрестности и оставив бой позади себя; здесь саперы должны были отстроить новый узел обороны и сопротивления, пока танки, десантники и следующая за ними мотопехота будут блокировать и уничтожать врага в деревне.

Смирнов взял с собой Ивана Толокно для разметки работ по живому рельефу.

Капитан Смирнов хотел разбить линию траншеи с выходом ее в дзот по склону балки, начав траншею у бровки этой балки. Но Толокно посоветовал начать вскрытие траншеи раньше, еще на поле, где рос малый кустарник, чтобы и кустарник был у нас за спиной, на нашей земле — он может пригодиться бойцам. Капитан согласился с этим хозяйственным расчетом.

Второй дзот Толокно задумал строить в самом устье оврага, чтобы пастбище на водоразделе меж двумя оврагами целиком осталось за нами.

— Да ты что, Иван Толокно! — разгневался командир. — Мы что — мы сюда скотину пасти пришли? Мы кто — крестьяне, что ли?

— Я на всякий случай сказал, — смирился Толокно. — Мы не крестьяне — мы бойцы, но мы и то и другое…

— Мы только бойцы, — сказал капитан. — Ступай зови людей!

Саперы привычно взялись за земляную работу; она им напоминала пахоту, и бойцы отходили за ней душой, и чем глубже, тем в земле было теплей и покойней.

Наутро бой все еще гремел в деревне; капитан Смирнов немного беспокоился, что сюда не подходит наша авангардная часть, как быть должно по плану сражения. Он решил усилить свое охранение и послал вперед на посты еще пятерых бойцов в добавление к назначенным прежде, и в их числе он послал Ивана Толокно. «Пусть он заодно отдохнет», решил командир.

Толокно очистил о снег лопату, взял подмышку автомат, поправил гранаты на поясе и пошел в сторону заката солнца. Командир указал ему направление и расстояние, и Толокно вскоре скрылся за ближним водоразделом.