Николай Куликов - Русский диверсант абвера. Суперагент Скорцени против СМЕРШа

— Успокойтесь, старшина, — прервал я милиционера, — никто вас ни в чем не обвиняет. Вы вот упомянули про старшего лейтенанта — поясните.

— Помню точно: трое офицеров здесь уже сидели, а четвертый — старлей этот, позже к ним подошел. Выпивали вместе. Потом они ушли уже вчетвером, а куда — врать не буду, не могу знать, товарищ майор!

Про капитана-воентехника старшина рассказал, что встречал его на местном авторемзаводе: похоже, тот принимал там какую-то автомобильную технику. Впрочем, точно Кравчук не знал, но и того, что сообщил, было вполне достаточно — я тут же позвонил в райотдел госбезопасности, куда послал капитана Горячева и приказал направить его ко мне. Дальнейшее было делом техники: прихватив по дороге Горохова из комендатуры, мы доехали до авторемзавода, где направились прямиком к военпреду. Тот очень быстро, по описанию внешности, вспомнил того капитана и даже сообщил его фамилию и номер войсковой части в Смоленске.

Конечно, след этот мог быть ложным, но ничего лучшего у нас пока все равно не было. Пусть «местные» коллеги продолжают поиск в райцентре — мы же отправились обратно в Смоленск.

— Сейчас Горячев с Гороховым должны быть в том самом автобате здесь, в Смоленске, где служит капитан Борис Сыкчин, — сообщил я Горобцу. — Кстати, с ним были два офицера-лейтенанта — мы их тоже установили: Игорь Смирнов и Володин Александр.

— Ты исключаешь, что эти трое и «Седьмой», если это действительно он, каким-то образом связаны? — спросил подполковник.

— Вряд ли. Привязался к ним для отвода глаз — искали-то одиночку! Но чем черт не шутит: Горячев — оперативник опытный, разберется — я ему дал четверых бойцов из дежурного взвода для усиления. Подождем, Юрий Иванович, скоро все прояснится!

— Дай-то бог! Я вот тут прикидывал: послали эту абвергруппу, судя по составу и вооружению, для какой-то крупной диверсионной операции. Но для какой? Вот в чем вопрос!

— Сам об этом думал: может, для взрыва железнодорожного моста через Днепр?

— Не знаю, не знаю… — задумчиво произнес Горобец, устало потирая виски. — Пока мы можем только гадать.

Раздался телефонный звонок, подполковник взял трубку аппарата на своем столе, устало произнес:

— Подполковник Горобец! Есть, товарищ генерал. Нет, пока ничего определенного, работаем. Слушаюсь, товарищ генерал!

Я сразу понял — звонил Орлов. Горобец, напряженно выслушав генерала, положил трубку и кивнул на телефон:

— Торопят… Москва крайне недовольна: такая философия получается…

Потом он вздохнул, молча сел к столу и машинально начал перебирать какие-то бумаги. «Невесело шефу, — подумал я сочувственно, — с него начальство результат требует, а не наши оперативно-разыскные мероприятия. Результат, которого пока нет!»

Капитан Горячев и лейтенант Горохов.

В этот момент в дверь постучали, и на пороге выросли Горячев и Горохов — несмотря на усталость, лицо лейтенанта сияло.

— Есть результат, товарищ подполковник, — он здесь, в Смоленске! — выпалил с ходу Горохов, забыв про субординацию, согласно которой первым должен был доложить капитан.

Горобец удивленно поднял на них усталый взгляд от бумаг на столе, потом глянул на наручные часы: шел третий час ночи… Начальник отдела снял очки, которыми пользовался, когда работал с документами, и тяжело поднялся со стула, сообщил:

— Только что звонил генерал Орлов: рация с позывными ВОГ снова вышла в эфир!

— Черт бы все побрал! — Миронов хлопнул кулаком в открытую ладонь другой руки, что выражало у него крайнюю степень душевного волнения.

— Больше месяца молчали, гады, — вступил в разговор Горячев, — и вот, пожалуйста, в самый неподходящий момент снова заработали. Мало нам головной боли по розыску сбежавшего агента, так нате — еще подарочек!

— Стоп! — подполковник энергично постучал по столу. — А не связаны ли эти два события: выход в эфир неизвестной рации и появление «Седьмого»? Ну-ка, капитан, доложите, что вы узнали в автомобильном батальоне!

Горячев коротко и толково доложил результаты беседы с капитаном Сыкчиным и его сослуживцами-лейтенантами. Удалось выяснить, что неизвестный старший лейтенант, назвавшийся Николаем, доехал с ними до Смоленска в санитарном вагоне. То, что офицеры из автобата никак не связаны с «Седьмым», а оказались лишь случайными попутчиками, — в этом капитан Горячев был абсолютно убежден. После беседы с ними он и Горохов вихрем домчались на «Виллисе» до дежурного по железнодорожной станции, выяснив у него, на каких запасных путях проходит формирование санитарного эшелона.

Таким образом удалось отыскать и переговорить с военфельдшером старшиной Наливайко, который, к сожалению, ничего нового не сообщил — он расстался со старлеем утром и больше его не встречал. По приметам, сообщенным опрошенными военнослужащими, неизвестный старший лейтенант полностью соответствовал описанию «Седьмого», которое дал Калныньш.

Капитан доложил результаты поездки в автобат и на станцию коротко, без лишних деталей — он не привык «нагружать» начальство не относящейся к делу информацией. На самом деле встреча с военфельдшером не обошлась без неприятного инцидента. Когда офицеры-контрразведчики нашли на путях нужный им санитарный эшелон, шел уже второй час ночи.

— Этот самый! — кивнул головой пожилой стрелочник, посланный проводить их дежурным по станции.

Вагоны стояли темные, словно покинутые людьми: изнутри не было слышно ни звука. Но когда Горячев со своим юным напарником пошел вдоль эшелона, то уже из третьего на их пути вагона они услышали какой-то звук — вроде музыка играла.

— Что это? — удивленно спросил Горохов.

— Похоже на патефон, — отозвался капитан, — пластинки крутят. Сейчас выясним!

Он ловко вскочил на подножку вагона — дверь его оказалась незапертой, и Горячев шагнул внутрь, за ним поспешил Горохов. Офицеры оказались в том самом санитарном кригере, в котором рано утром в Смоленск прибыл интересующий их старший лейтенант, — но, конечно, еще не знали об этом. Зато очень быстро познакомились со старшиной Наливайко, которого, собственно, в данный момент и искали. При свете керосиновой лампы за откидным столиком у плотно зашторенного вагонного окна расположилась живописная компания: трое мужчин и три женщины. Вагон был хорошо протоплен, и мужики, разоблачившись до белых нательных рубах и армейских галифе, сидели без сапог, босиком. Женщины были в легких белых халатиках, вольно полурасстегнутых — одна из них устроилась у мужчины на коленях. Вот он-то (кстати, им оказался тот самый Наливайко) вдруг отсадил свою подругу в сторону, резко встал и буквально как бык попер на стоящего впереди капитана Горячева, осыпая его ругательствами: