Николай Куликов - Абвер против СМЕРШа. Убить Сталина!

Надо отметить, что между контрразведкой «Смерш», госбезопасностью и НКВД не всегда складывались ясные и безоблачные отношения: очень часто сферы их деятельности пересекались и переплетались в такой тугой узел, что, как говорится, «Черт ногу сломит!». Наркомат государственной безопасности СССР был образован незадолго до войны, а в январе 1941 года в его ведение была передана разведка. Однако с началом войны НКГБ был вновь слит с НКВД, во главе которого находился Берия. В последние два военных года НКГБ был восстановлен, и возглавил его Меркулов. Кроме того, из состава НКВД была выделена военная контрразведка «Смерш», подчиненная Наркомату обороны. Вот такие перипетии и сложные трансформации пережили за последние годы эти силовые органы…

Безусловно, нападение на контрольно-пропускной пункт, совершенное немецким парашютистом-диверсантом и его напарником (а мы это знали почти наверняка), относилось к ведению военной контрразведки — тут не могло быть никаких сомнений. Тем более весь наш оперативно-разыскной отдел фактически уже пятый день (с 6-го числа) интенсивно этим делом занимался — проводил розыск Седьмого.

Когда мы с Мироновым лихо подкатили к отделу, было уже около семи утра. Дежурный внизу сообщил, что Горобец буквально десять минут назад интересовался нами и по прибытии велел немедленно идти к нему. Дождь шел почти не переставая, к тому же я забыл взять на выезд плащ-палатку, так что моя шинель промокла почти насквозь — не помог даже кожаный верх мотоциклетной коляски. Раздевшись в гардеробе, мы проследовали на второй этаж и через минуту стояли перед подполковником в его кабинете.

Подполковник Горобец.

В эту ночь ему удалось поспать не больше двух часов, как, впрочем, и в предыдущую, — да вся последняя неделя была просто сумасшедшей!

Этот беглый немецкий диверсант стоил ему уже немало седых волос. Главное, Седьмой все время опережал их, по крайней мере, на шаг — вот как сейчас, на этом злосчастном КПП!

Миронов и Горячев сидели за круглым столиком в углу кабинета и пили свежезаваренный крепчайший чай, который за истекшую бессонную неделю подполковник потреблял литрами. Помимо крепкого чая, сотрудники их ведомства (конечно, в случае крайней необходимости) принимали для поддержания работоспособности куда более сильные тонизирующие препараты — например, таблетки «кола». Но Горобец избегал подобной «фармацевтической дряни» (как он выражался). Пока офицеры пили чай, он размышлял над только что услышанным докладом об их поездке на место происшествия: «На наше счастье, остался в живых этот молоденький рядовой Прохоров, — именно благодаря его показаниям мы уже знаем, кем совершено нападение»…

— Николай Петрович, — Горобец подсел к офицерам, — что же все-таки спровоцировало диверсантов на открытие огня? Как пояснил этот солдатик, документы у них были якобы в порядке и их уже собирались пропустить.

— Так точно! Прохоров находился все время в помещении поста, рядом с капитаном Стрельцовым, старшим по КПП. Но из окна он все хорошо рассмотрел: как машину «ЗИС», так и ее пассажиров. Так вот, проверку уже закончили, когда Стрельцов обратил внимание на шофера грузовика: его приметы совпадали с приметами кладовщика этого же ОРСа Спиридонова — их разослали по всем постам. Шофер Машков (старшина прокричал капитану его фамилию, и Прохоров ее запомнил) встал как раз напротив автомобильной фары, осветившей его лицо, — тогда-то капитан и разглядел его в открытое окно. Короче, по рассказу Прохорова, офицер вышел из КПП и направился к грузовику, а ему сказал: «Приготовь оружие — этот шофер очень похож на разыскиваемого Спиридонова, будь начеку!»

— Он что же, хоть и рядовой, а даже фамилию кладовщика запомнил? Удивительно!

— Да ничего удивительного, Юрий Иванович, — подключился к разговору Горячев, — их всех там накануне инструктировали, и даже отпуск обещали за этого самого Спиридонова. Кстати, приметы Седьмого у них тоже имелись, но не такие четкие, а на кладовщика даже фотография есть — из отдела кадров ОРСа.

— Понятно. И что же дальше…

— А то, что перестреляли наших вояк к едрене фене! — со злостью проговорил капитан. — Двое пятерых!

— Да не горячись ты, Виктор, — это тебе не смершевские «волкодавы», обычные солдаты, — осадил Горячева майор и повернулся к начальнику отдела. — Дальше, товарищ подполковник, Прохоров почти ничего не успел разглядеть. Когда он услышал выстрелы, выскочил наружу и даже успел дать очередь по кабине автомобиля, а потом раздался взрыв — видимо, диверсанты успели бросить гранату. Когда очнулся и, как он выразился, «сам себя ощупал» — оказалось, цел и невредим.

— Тут есть вопросы по времени, товарищ подполковник, — заметил Горячев. — Я прикинул, и получается, он не меньше получаса «очухивался» и «ощупывался» — это прежде, чем позвонить по телефону и объявить тревогу.

— Ну, с этим разберемся! — Горобец допил чай и встал, потом по своей давней привычке начал неспешно прохаживаться по кабинету. — Меры к розыску «ЗИСа» и, естественно, его пассажиров приняты?

— Так точно! — поднялся Миронов, но подполковник жестом велел докладывать не вставая. — Ориентировки сообщены по всем постам и отделениям госбезопасности, НКВД и контрразведки. Организовано преследование диверсантов.

— Понятно, — перебил его Горобец, — этот вопрос я обсуждал по телефону с генералом Орловым, — все управление подключилось к розыску! Дело становится очень серьезным — пора наконец этого Седьмого остановить, чтоб его!..

В этот момент зазвонил телефон на письменном столе подполковника.

— Ясно. Будем ждать, — отозвался он в трубку и, положив ее, пояснил: — Это Горохов, с аэродрома. Я не успел сказать: ждем двух весьма важных «гостей» из Москвы — из Главного управления. И пока не забыл: Николай Петрович, я прочел твой вчерашний рапорт по опросу соседей Спиридонова на Деповской улице — значит, никаких зацепок?

— Никаких. То, что у кладовщика гостил старлей, по описанию похожий на разыскиваемого фигуранта, — абсолютно точно, соседи его видели. Он даже ненадолго заходил к гражданке Блиновой, ее дом наискосок от спиридоновского. Я с ней, по вашему указанию, беседовал в первую очередь и ничего существенного не выяснил. Но что-то меня не то чтобы насторожило… Как бы это сказать…

— Ну… Не тяни резину, майор!

— В общем, Юрий Иванович, мне показалось, что она чего-то недоговаривает. Вроде как чем-то смущена.

— Точно недоговаривает или показалось?

— Скорее, показалось…

— Тогда это все лирика! Тем более женская душа, как известно, потемки!

— Юрий Иванович, а если эта Блинова просто-напросто влюбилась в майора? — повернул разговор в шутливое русло капитан. — А он ничего так и не понял!