Михаил Федотов - Разведка продолжает поиск

И опять хладнокровие, выработанное долгими месяцами партизанской борьбы, выручило нас. Не раз случались такие «оказии», и только трезвый рассудок и знание вражеской тактики помогали находить выход.

Где же в данном случае он? Идти на Германовичи — измотают вражеские заслоны, а затем основной гарнизон заставит лечь под огнем, лечь и не подняться. Значит, дорога на Германовичи — верная смерть.

Оставался один путь — на Старый Погост. Тоже опасный, но он показался менее рискованным: попутные гарнизоны находились чуть в стороне от шоссе. Комбриг так и решил — идти на Старый Погост.

Гарнизон в Красовщине оказался теперь в стороне и чуть сзади. Как позже выяснилось, гитлеровцы следили за нашим продвижением и предполагали, что выйдем прямо на них, поэтому все силы бросили к болоту, подступавшему к деревне. Когда же они обнаружили, что мы уже вышли на шоссе, вдогонку открыли огонь.

Штурмовая группа получила приказ развернуться и подавить противника, чтобы он не вздумал преследовать нас. Мы бросились на Красовщину и опрокинули основные силы гарнизона в болото.

В этом краткотечном бою тяжело ранило нашего разведчика Тамербека Аминова. Его тут же понесли к обозу. Надо отдать должное его земляку и однофамильцу Сергею: он ни на шаг не отходил от Тамербека, пока того не передали в надежные руки партизанских медработников. Сопровождал Тамербека и я. Он разговаривал уже с трудом.

Покончив с гарнизоном в Красовщине, мы тотчас же бросились вперед, обогнали колонну и снова пошли в авангарде. Опять-таки справа, из гарнизона Зеленки, обстреляла нас вражеская засада, притом из пулеметов и минометов. Отступать некуда, слева — болото. Бросились на штурм. Гарнизон сопротивлялся считанные минуты, потом его защитники куда-то исчезли, видимо, разбежались, а нам недосуг было разыскивать их. Уже светало, а впереди — Старый Погост.

Деревня эта длинными порядками улиц располагалась на возвышенности. При свете занявшегося утра мы увидели добротные дома средь зелени садов, лип, берез и кленов. Миром и старинным покоем повеяло на нас. Казалось, в такой деревне не мог быть враг. Но тут с чердака первого же дома взахлеб застрочил пулемет, стреляли прицельно. Однако не по группе прорыва, а по основной колонне, в которой шли предельно уставшие партизаны. Они еще несли оружие, но идти напролом, как мы, уже не могли.

Все это случилось так неожиданно, что партизаны тут же интуитивно сыпанули в кюветы. А пулемет все строчил и строчил. И мы, бывалые разведчики, замешкались у дороги, на самой околице Старого Погоста.

Трудно представить, как дальше пошло бы дело, не появись среди нас в тот критический момент Леонид Петрович Казаков. Он тогда исполнял обязанности комиссара бригады.

В самую острую минуту, когда, казалось, через миг захлебнется партизанский порыв, этот мужественный и отчаянно смелый человек под плотным огнем противника поднял бойцов на штурм укрепленного гарнизона. Вместе с командиром отряда Николаем Григорьевичем Константиновым они ворвались в деревню и завязали ближний бой. Партизаны с дружным «ура!» бросились в атаку и начали громить солдат артиллерийского дивизиона, ставшего на нашем пути.

Леонид Петрович Казаков был родом из деревни Горяне Городокского района. В 1939 году его призвали в Красную Армию. Служил заместителем командира батареи по политической части в отдельном противотанковом дивизионе 33-й стрелковой дивизии Прибалтийского военного округа. В первые дни войны его часть попала в окружение, и Казаков пришел на родину, а вскоре включился в подпольную работу. В 1942 году с группой патриотов ушел в партизаны. Сначала был политруком роты, а затем комиссаром 5-го (позднее имени В. И. Чапаева) отряда бригады имени В. И. Ленина. Фашисты жестоко отомстили семье патриота: схватили его отца, Петра Наумовича, и расстреляли.

Как свидетельствует боевая характеристика, Леонид Петрович участвовал в тридцати крупных боевых операциях. Исполняя обязанности комиссара бригады, 22 июня 1944 года он командовал сводным отрядом по подрыву железной дороги. Партизаны подорвали тогда более 2000 рельсов, разрушили объекты путевого хозяйства. На личном счету Леонида Петровича — 23 убитых фашиста. За мужество и отвагу он награжден орденами Красного Знамени, Отечественной войны, медалями «Партизану Отечественной войны» и другими.

После войны Л. П. Казаков работал на ответственной советско-партийной работе в Шумилинском и Городокском районах Витебской области.

Но постоянные суровые бои и походы подорвали здоровье комиссара: Леонид Петрович умер в возрасте сорока лет.

— Бей по чердаку! — бросился комиссар к пулеметчику, но тот медлил.

Леонид Петрович рванул из рук бойца «дегтярь» и дал длинную очередь. Вражеский пулемет замолк, а через минуту соломенная крыша вспыхнула ярким пламенем. Это послужило сигналом для атаки.

Штурмовая группа выскочила из кювета. Я оглянулся — и остался в моей памяти комиссар, выскочивший на шоссе с поднятым автоматом. Малиновый огонек из его ствола прыгал не в сторону деревни, а в розоватую небесную синь. Какой-то миг залегшая колонна партизан еще медлила, а затем — откуда силы взялись! — рванулась вслед за комиссаром. Громогласное «ура!» раздалось на околице.

Каратели в растерянности выскакивали из домов и на первых порах не оказывали организованного сопротивления. Только отбежав на некоторое расстояние, они припадали к заборам или, став на колено, били короткими очередями и отходили к озеру — в высокие заросли камыша, вправо от шоссе.

В некоторых местах завязалась рукопашная. В таких сложных ситуациях партизаны обычно действовали вдвоем — в паре с первым попавшимся бойцом. Из огорода как раз выскочил Иван Киреев, с ним-то мы и отбивались от наскакивавших на нас гитлеровцев, били короткими очередями по отходившим к озеру.

Неожиданно увидели замерших возле изгороди три грузовика и автобус, а рядом — целый строй крытых повозок-фур. За ними чинно, друг за другом, стояли орудия. В первую очередь подскочили, конечно, к ним. Партизаны уже вынули замки и заталкивали в стволы желтые бруски тола. Нам тут делать было нечего.

Рядом оказалось большое длинное помещение. Что в нем? Распахнули ворота — конюшня! Около сотни бельгийских битюгов, буланых с проседью. Это они притащили сюда и артиллерию, и огромные крытые повозки. Иван дал поверху длинную очередь в глубь конюшни. Лошади шарахнулись к стенам, затем скопом бросились в распахнутые ворота. Да так, что мы еле успели отскочить в сторонку. Они вырвались на улицу, со ржанием побежали по деревне.

Мы с Иваном рванулись к первой крытой повозке. Отбросили брезент: в ней тюки обмундирования. Оно нам ни к чему… Кинулись к следующей, а оттуда прозвучал выстрел. Катя Гусакова, оказавшаяся впереди нас, тут же упала на дорогу. Тимофей Гусаков, видимо, бежавший следом, подскочил к жене, склонился, вглядываясь в ее бледнеющее лицо. Катя была мертва. Киреев рванулся к фуре, отбросил брезент и тут же нажал на спусковой крючок автомата. На повозке оказался фашист, минуту назад выстреливший в жену нашего бронебойщика. Значит, часть гитлеровцев, не успевших сбежать в камыши, спряталась в крытые повозки. Их находили также и в машинах.