Игорь Гиркин - Боснийский дневник

Всё же сербы не потеряли под Закрсницей ни одного человека. А мусульмане ушли оттуда после того, как миномётным огнём "накрыло" их стадо. Ноябрь был омрачён ещё и внутренними неладами. После нескольких походов в горы стал "подавать голос" Тимофей Б. Ещё во время боя 5-го числа он вступал в пререкания с Асом, что не помешало ему первым исчезнуть с поля боя. Дальше — больше. Начиная с 10-го числа, Тимофей заявил, что больше он в горы не пойдет, что Ас плохой командир, что все мы дилетанты по сравнению с ним. Это не мешало "доблестному" майору каждый день напиваться в казарме, пока остальные ходили на акции. Тимофей демонстрировал хорошо знакомые мне и Андрею (Ас не служил в СА) качества советского офицера — тупое самодовольство и ничем не обоснованные претензии. В итоге, 18 ноября, его выгнали из отряда, но еще месяц он болтался по городу, ничего не делая.

В конце ноября отряд пополнился шестью новыми добровольцами. Часть из них- Андрей Мартынов, Михаил П. и Валерий Г. - прошли Приднестровье, трое других ещё не были обстреляны. 22-го ноября мусульмане спустились с Видовой горы прямо в пригород Вышеграда (Околишты), расположенный на левом берегу Дрины, и выстрелом из гранатомёта повредили подстанцию, дававшую городу электричество. Удивительный для нас, русских, факт — в этой войне можно зачастую смотреть телевизор или говорить по телефону с Москвой, находясь в нескольких ста метрах от передовых позиций.

Диверсия вызвала панику (в штабе, по сербскому обычаю, не было даже дежурного офицера) и наш выезд на позиции. Если бы мусульмане действительно решили бы атаковать, то, боюсь, кроме нас, город бы не стал защищать никто. Однако все обошлось. Мы же в течение нескольких дней усиливали гарнизон села Горна-Лиеска, ежедневно выходя на прочёсывание или в засады (несколько раз — с незначительными перестрелками). В эти же дни мусульманские снайперы ранили на позициях несколько сербов.

В конце ноября командование бригады (командант — бывший кадровый подполковник Югославской Армии Лука Драгичевич — свинья и коммунист) задумало все же отбросить противника подальше от города: сбить его с горы Орлина, выбить из сёл Почивал, Холияцы, Претиша. Для этого подтянули отряд наёмников (сербов) из-под Сараево, подвели новую гаубичную батарею. Немалую роль в планах отводили русским.

Меж тем настроения в отряде (насчитывавшем восемь человек в строю) были далеко не лучшие. Русские уже убедились, что у сербов нет и доли той храбрости, что прославила их в 1-ю мировую войну; что "итервентна чета" Бобана воюет ради грабежа захваченных сёл, а под пули подставляет себя крайне неохотно; что сербы, оказывается, хорошо заплатили "вербовщикам" в Москве, но не намерены платить русским здесь. Потом, правда, начали выплачивать по 100 — 150 немецких марок в месяц. Наконец, русские наслушались о зверствах сербов от них самих, и хотя мусульмане и хорваты ничуть не лучше, но это произвело не самое благоприятное впечатление. Все же господствовало убеждение: мы должны защищать простых сербов, которым (в отличие от наемников Бобана) бежать некуда и которые ни в каких зверствах не замешаны.

Конец ноября прошёл в приготовлениях к атаке. Сербская "секретность" привела к тому что "от Хуанхэ до Матушки-Волги все знали секретнейший план". Достаточно сказать, что за два дня до боя гурьба сербов-добровольцев звонила в Ужицу и хвасталась: "Скоро напад", а за сутки командование театрально потребовало от противника "сдать оружие", угрожая атакой. Задача, поставленная нашему отряду (на начало декабря в нем было десять русских и один серб), заключалась в следующем: пройти так же, как 5 ноября, в тыл, занять господствующую высоту и открыть огонь по селу Почивал и позициям противника. Отвлекая на себя внимание, мы должны были дать сербам возможность атаковать позиции с фронта. Общая атака была намечена на 10.00.

3-го ноября наш отряд ночью залез в гору и к утру вышел на заданную позицию, после чего был обстрелян и залег вдоль гребня. По рации мы узнали "добрую" весть — общая атака была отложена на три часа. Мы продержались как раз столько же. Мусульмане вели по гребню огонь из автоматов и пулеметов. Причем их самих видно не было. Пули били по камням. Андрею М. осколок разрывной пули попал в веко, Валере "Меченому" пуля оцарапала ствол автомата. Однако огонь противника не был бы столь губителен, если бы к нам в тыл (на то место, где уже давно должны были бы быть сербы) не вышел их снайпер. К тому времени у нас кончились ленты к пулемету. Держались, бросая вниз по склону ручные гранаты. Огнем снайпера был сбит наш пулеметчик Андрей Нименко (разрывная пуля попала ему в спину — он жил ещё 10 — 15 минут), тяжело ранен разрывной пулей в бедро был Игорь Казаковский. Осколком тромблона зацепило (легко) Юрия — добровольца из Москвы.

Спасаясь от огня снайпера, все начали скатываться вниз с гребня. Связь в цепи прервалась. Ас, ходивший в полный рост под пулеметным огнем, пытался наладить взаимодействие, но в этот момент противник полез на штурм и вышел на гребень. Вниз полетели ручные гранаты. Рядом с группой ребят (Ас, раненый Игорь, Саша Кравченко) упала наша русская "РГ-42". Но по счастливой случайности, бросивший её муслим не разогнул усики и выдернул кольцо без чеки — граната не разорвалась. Мусульмане били вниз из автоматов, но прочёсывать побоялись. Впрочем, им и так достались трофеи — на гребне остались два пулемета, кучи растрепанных лент. Тем не менее, снайпер ещё долго обстреливал склон, пытаясь достать передвигавшихся русских. Лишь к вечеру с помощью сербов, удалось вынести потерявшего много крови Игоря. А Андрея Нименко, спрятанное тело которого осталось под гребнем, вынесли лишь через два дня.

Меж тем, пока несколько десятков бойцов противника "разбирались" с нами, сербы предприняли общую атаку. Группа добровольцев-черногорцев (Чаруга, его брат Радое и их друг Марконе — действительно храбрые и достойные воины, не подчинявшиеся штабу бригады) зашли в тыл мусульманам и огнем из снайперских винтовок истребили расчёты миномётной батареи (Чаруга сам был ранен пулей в руку.) На позициях противника началась паника. Воспользовавшись ею, чета Бобана, потеряв всего двух легко раненных, завладела Почивалом, захватив неисправный танк (мусульмане бросили его только после того, как расстреляли все снаряды), пушку и крупнокалиберный пулемет. Были взяты и пленные. Достались сербам и четыре миномёта. Одновременно в двух километрах западнее наёмники при поддержке танка и БТР взяли село Претиша, но дальше не смогли продвинуться.

Ещё два дня в горах продолжались перестрелки, пока сербы прочно не заняли взятые позиции. 7-го ноября около 70 сербских солдат с броневиком вышли в с. Холияцы и учинили прямо эпический грабеж. Со стороны это выглядело крайне живописно. Нестройная толпа разномастно одетых людей (камуфляж, защитные куртки, шайкачи, чубары, пилотки) тащат на плечах видеомагнитофоны, телевизоры, радиоприёмники. Кто-то ведет найденный мотоцикл, кто-то — аккумулятор из "Фольксвагена". Рядом сербы гонят захваченных коров и телят. Из-под ног шарахаются куры — на них никто не обращает внимание. Бегают ставшие враз бездомными кошки и собаки. И один за другим вспыхивают и горят, бросая в синее небо клубы черного дыма, богатые двухэтажные "кучи". Шум, гам. Но вот с дальней горы раздается очередь — какой-то вражеский стрелок. Пули свистят высоко. Толпа начинает метаться. Люди прячутся за стены домов, за камни. С сербских позиций разом откликаются два пулемета, и стрелок замолкает. Успокоившись, толпа снова, не торопясь, двигается в гору…