Николай Гомолко - Лесная крепость

— Товарищ командир… солнце чернеет… Почему оно не светит?… Мама, мамочка… Помираю… — Парень впал в забытье, на губах выступила кровавая пена. Дыхание остановилось.

— Товарищ командир, — услышал Дукора, — разве так можно? Вы рискуете… Скорее в блиндаж! Тут уж ничем не поможешь…

— Только не в блиндаж, — возразил Дукора связному. — Давай к лесу.

Оба, пригнувшись, бросились к кустам.

— Кто-то выдал нашу оборону, — сказал Дукора. — Нужно все менять: и командный пункт, и огневые позиции.

Связной возразил:

— Может, это случайно. Видите, больше сюда… — не успел он договорить, как сзади, снова почти у самого блиндажа, раздался мощный взрыв.

Воздушная волна сбила обоих с ног.

— Так и есть. Нас предали… Ты из первого взвода?

— Так точно, товарищ командир.

— Передай взводному: окапываться у самого болота. Прежних позиций не занимать.

— Понял. Можно выполнять? Где вы будете?

— Вон под теми дубами…

Связной со всех ног бросился через кусты вперед, к небольшим возвышенностям, протянувшимся длинной цепочкой вдоль болота.

А бой тем временем разгорался. Вслед за танками стрельбу по позициям партизан открыли минометы. Но не все мины долетали до цели — ударившись о деревья, они взрывались, ломая и разрушая все вокруг. Немцы надеялись, что партизаны не выдержат массированного натиска техники и обратятся в бегство.

Но отступать некуда. И партизаны решили держаться до последнего патрона, до последнего бойца.

Взвод Лявона Толкачева, вооруженный винтовками, бил по фашистам, нащупывавшим переправу для танков. Часть пути, по которому должны были пройти танки, немцы обозначили колышками. В бинокль Лявон рассмотрел, что на колышки намотаны тряпки, пропитанные черной жидкостью. И тогда стало ясно: фашисты подстраховывали себя — если танкам не удастся переправиться через болото в течение дня, они это сделают ночью, при свете факелов.

Толкачев лежал в воронке от снаряда. Она еще была теплой, остро пахла взрывчаткой. Отсюда он хорошо видел своих бойцов.

— Кондрат, слышишь меня? Ориентир — сухая осина со сломанной верхушкой, справа два пальца. Огонь! — командовал из своего укрытия Лявон.

— Сергей Залыга, ориентир: ольховый пень, влево ладонь. Пли!

Один за другим падали фашисты в болотную топь. Но вот с берега немцы спустили понтонную лодку, тяжело груженную мешками с песком. Солдаты, что были в лодке, стали сбрасывать мешки за борт. Видно, всерьез готовились враги к прорыву через болото: сооружали дорогу для танков.

Лявон Толкачев перевел взгляд на свою позицию.

— Эй! Симон! — закричал он громко. — А ну, дорогой, ударь по понтону!

— Есть, товарищ командир, ударить по понтону!

— Андрей Заречный! Помоги Симону, чтобы не заржавела без дела твоя винтовка!

И в ответ услышал командир:

— Есть взять цель на мушку!

Лихорадочно хватая губами холодный утренний воздух, Оксана углубилась в просеку. Поминутно оглядывалась, останавливалась, прислушиваясь к малейшему шороху в кустах.

Враги остались позади. Сознание этого придало ей силы, она почувствовала какую-то необъяснимую легкость, будто сбросила с плеч тяжелый камень.

В незавидное положение попал Носке со своей свитой. Поделом ему! Остров Черный Дуб оказался не очень-то милостив к фашистам. За одни сутки столько загадок и неожиданностей! Оксана не сомневалась, что на острове партизаны. Но где они?..

Внезапный шорох заставил ее остановиться. Она напряженно прислушивалась. Треск повторился. Из-за толстой старой ели выскочил парнишка-подросток с автоматом в руках. Он бежал ей наперерез. Добежав до просеки, остановился.

— Ты куда? — спросил он и направил на девушку автомат.

— К вам, к партизанам, — с вызовом ответила Оксана, — к кому же еще?

— К партизанам?

— Да, к партизанам. Пусть забирают полковника и его людей. Хватит! Нагулялись!

— И ты из этой же компании!

— Из этой, да не совсем… — Оксана вздохнула. — Послушай, к ним попал ребенок, девочка маленькая. Они решили оставить ее заложницей, понимаешь? Где ваши партизаны? Почему они медлят?

Оксана разглядывала мальчишку — худой, голенастый, в серой кепке, из-под которой выбивается белесый чуб, в старой клетчатой рубашке и засаленных штанах, ноги босые, грязные, в цыпках.

— Где партизаны? — парнишка вздохнул. — Там, в болоте Комар-Мох, где ж им еще быть?

— А тут кто? Кто убил часового?

— Я, — с гордостью ответил паренек. — А потом забрал вот… — он кивнул на автомат.

— Ты?! — изумилась Оксана. И тут же спросила: — Куда ты девал автоматы?

— Смотри, какая хитрая! Автоматы? Зачем они тебе?

— Как зачем? Чтобы задержать этих бандитов. Нужно освободить ребенка. Они его там задушат. Мальчик, не тяни, дай…

— Ого, какая ты! Дай, а потом меня в расход — и к ним. Дудки!

— Ничего ты не понял, хлопче. Я — подпольщица, я…

— Ой-ой, ты уже и подпольщица. А чем ты это докажешь?

— Я послала партизанам, дядьке Андрею, важное донесение…

— Ну послала, то и хорошо… Умеешь заговаривать зубы, вижу, умеешь…

— Ты не веришь мне, хлопец, не веришь? А время дорого. Пойми, донесение очень важное для них, очень.

Услышав это, Алесь насторожился еще больше. «Постой-ка, она про донесение твердит. Может, о той записке, что переправлял неизвестный через озеро?..» Он решил на всякий случай уточнить и спросил:

— А что в том донесении? А ну скажи!

— Егор Климчук — предатель. Он знает план блокады.

Алесь смотрел на девушку удивленно и радостно. Трудно было поверить, но слова были те, именно те… Он читал вместе с Вадимом Николаевичем.

— Правильно! — сказал Алесь. — Значит, ты… ты обманывала фашистов?

— Говоришь — «правильно», как будто знаешь текст донесения?

— Конечно, знаю!

— И Алешку Годуна знаешь? Он разве был тут?

— Алешку я не знаю. Кто он такой?

— Он вез донесение.

— А-а-а. — Алесь отвел в сторону взгляд.

— В чем дело? — спросила Оксана, догадываясь, что случилось самое ужасное и непоправимое.

— Алешку убили… Его лодку фашисты забросали минами.

— Минами?.. — Оксана прикусила губу, глаза наполнились слезами. — Господи! Да как же это… Алешечка, родненький! Убили… Все из-за меня. Все из-за меня…

Последние слова она прошептала еле слышно и опустила голову.

Вот так встреча! Девушка, оказывается, не предательница, как он думал, она своя. Это открытие обрадовало Алеся. Но не успел он сказать и слова, за деревьями мелькнула тень. Оксана увидела, что он замолчал и напрягся.

— Чего ты?

— Нас окружают, девушка.

— Меня зовут Оксаной. А тебя?