Владимир Миронов - Первая мировая война. Борьба миров

Идея союза общественных классов и социальных групп во имя служения «общим ценностям» была фикцией. Раздираемая борьбой Россия стояла на пороге новой революции. Керенский вновь ввел на фронте смертную казнь, стремился арестовать большевиков и организовал поход преданных ему войск против революционного Петрограда. Но он уже не владел ситуацией.

Февральская революция, отвечая интересам буржуазии, не затронула основ собственности. После обретения власти в феврале 1917 г. буржуа не сделали решительно ничего, чтоб завоевать на свою сторону русский народ, трудящиеся массы, которые ждали конкретных мер. Главное, чего так и не поняли Керенский и К 0и что давно прекрасно поняли большевики, это то, что Россия хочет мира, земли и избавления от власти помещиков. Но буржуазия, судя по всему, и не собиралась воплощать в жизнь свои политические обещания, в частности, дать народу землю и мир.

Глава коалиционного правительства князь Львов, видимо, получив нагоняй от союзников за установившееся на фронте в мае 1917 г. перемирие, стал жестко требовать: «Страна должна сказать свое властное слово и послать армию в бой». Нашли и того, кто, как они полагали, сумеет вырвать у немцев победу. В годовщину начала наступления 1916 г., день в день, генерал Брусилов получил назначение на пост Верховного главнокомандующего русской армией. Газета «Русское слово» тогда с надеждой писала: война не выдвинула в России более популярного имени, чем имя нового Верховного главнокомандующего. Особо подчеркивалось, что генерал Брусилов вступает в командование всей русской армией в решающий момент войны с убеждением, что армия воскресает, крепнет и выполнит свой долг перед родиной. Однако на тексте карандашного приказа генерала А. А. Брусилова в связи со вступлением его в должность Верховного главнокомандующего всей русской армией (22 мая 1917 г.) есть приписка, сделанная его женой Н.В. Брусиловой: «Уже по почерку видно, как он был измучен». Мало-мальски нормальному человеку было ясно, что армия сражаться не может. Еще в большей степени измучена войной вся страна.

Однако Керенский упорно старается вызвать у масс военно-патриотический энтузиазм, призывая армию «повторить сказку Великой французской революции».

Министр иностранных дел Временного правительства П. Милюков 4 марта 1917 г. выражает решимость правительства продолжать войну до победного конца…

М. Палеолог, посол Франции в России, занося в дневник впечатления от разговора с Милюковым и Коковцовым, отправляет в Париж своему правительству телеграмму: «Если, как я того боюсь, русское правительство станет от нас добиваться пересмотра наших прежних соглашении об основах мира, мы, по-моему, должны будем без колебаний объявить ему, что мы энергично стоим за сохранение этих соглашений, заявив еще раз наше решение продолжать войну до окончательной победы…» И далее он же заявляет: «В самом деле, в случае, если мы вынуждены были бы продолжать войну безучастия России, мы могли бы извлечь из победы за счет нашей отпадающей союзницы совокупность в высшей степени ценных выгод. И эта перспектива уже в сильнейшей степени волнует многих русских патриотов. В противном случае я боюсь, что Петроградский совет быстро сделается хозяином положения и при содействии пацифистов всех стран мира навяжет нам общий мир». Сказанное послом Франции, позиция российских правительств того периода (как царского, так и буржуазного) еще раз доказывают: для международной и русской буржуазии мировая война была вопросом экономического торга, коммерческих расчетов и выгод.

Министр иностранных дел Временного правительства Терещенко бодро информирует наших дипломатов за границей (как будто все идет прекрасно): «Процесс постепенного оздоровления армии продолжается. Керенский вынес из своего путешествия на Юго-Западный фронт и юг России благоприятное впечатление». Желаемое выдают за действительное. Очевидна заинтересованность временщиков в продолжении мировой войны. Правительство, пришедшее к власти на деньги Запада, старалось их отработать. Генерал А. Нокс оценивал оптимистично состояние русских войск и перспективы военной кампании 1917 г. Это понятно, ибо союзники хотели как можно дольше видеть Россию сражающейся на их стороне. В мае 1917 г. и США согласились предоставить кредит Временному правительству на 100 млн. долл. Янки намерены предоставить и информационную поддержку, как это они всегда и делают… Бывший госсекретарь США Э. Рут, посланный в Россию президентом Вильсоном, добавлял при этом: «Чрезвычайно необходима посылка сюда максимально возможного числа документальных кинофильмов, демонстрирующих приготовления Америки к войне, строительство линкоров, марш войск, производство боеприпасов на заводах и прочее, убедительно свидетельствующее о том, что Америка не сидит сложа руки. Бедные парни здесь (т. е. в России. — Ред.) полагают, что, кроме России, никто на самом деле не воюет».

Н. Врангель признавал: «У нас уже были призваны миллионы, а мужчин в городе (Петрограде) было столько же, как в мирное время, тогда как в Париже все, что могло, было уже под ружьем. Россия, очевидно, израсходовала лишь малую часть своей наличности, имела неограниченный запас, во Франции запасов уже не было. Одна она неминуемо скоро была бы раздавлена». И все же пока наша армия еще держалась, полного развала армии, который вскоре наступит, не было. И американцы помогали русским, чем могли. В июне 1917 г. прислали во Владивосток комиссию специалистов по железным дорогам, намереваясь в ноябре 1917 г. прислать в Россию еще 200 специалистов. Э. Рут заявил Временному правительству, что если не будет военных действий, то «не последует займов».

После одной из этих речей американца не выдержал даже министр Временного правительства, заявив переводчику: «Молодой человек, не будете ли вы столь любезны рассказать этим американцам, что мы устали от этой войны. Объясните им, что мы изнемогаем от этой долгой и кровавой борьбы». Увы, Америку это не интересовало. Наверху никого не заботили перспективы войны, как и те, кто проливал кровь, устилая трупами землю…

Показательно, что полный авантюризм таких намерений понимали самые опытные русские военные. Генерал В. И. Гурко попросил отставки с поста командующего Западным фронтом, высказав несколько «теплых» слов в адрес Временного правительства. Он пишет: «Выполняя указания Временного правительства, в свою очередь являвшегося слепым исполнителем воли безответственных Советов, я употребил бы свою энергию и знания на подготовку операций, которые во время ожидаемого наступления неминуемо должны были продемонстрировать всю беспомощность русской армии. Совесть не позволяла мне принять на себя ответственность за потоки невинной крови, которая прольется в грядущих атаках. Наше наступление могло закончиться только разгромом тех немногих все еще сохранивших боеспособность полков».