Андрей Козлов - Вся правда об Украинской повстанческой армии

Ночь. Карпаты. Лихие люди с оружием в руках и тризубами на шапках стучат в окно… Тут, пожалуй, не только политическую программу ОУН перескажешь, но и признаешься в планируемом покушении на Кеннеди.

Андрей Ющенко — человек с богатым опытом выживания. Он предоставлял сведения и без него всем хорошо известные, например о наличии советского и партийного актива в селе. Мог ли он, чужак, поступить иначе? Нет, за его спиной были жена и новорожденный сын — Петр.

Ющенко хотел жить. К 1946 г. он уже прошел через сталинский ГУЛАГ, немецкие лагеря для советских военнопленных, нацистские тюрьмы и концлагеря. Если бы он неверно отвечал на вопросы лагерных палачей, тюремных надзирателей, а позже и ночных визитеров: «Остапа», «Ястреба», «Черного», «Арсена», «Грозы» и др., — скорее всего третьим президентом Украины был бы кто-нибудь другой. Именно желанием обезопасить себя и родных от непрошеных «гостей» веет и от переданной Андреем Андреевичем бандеровцам информации о «засадах, которые устраивали органы МВД возле его квартиры».

Вятрович пишет: «В конце 1947 года опасность ареста нависла непосредственно над Андреем Ющенко (перевод мой. — А. К.). Очевидно, догадавшись или получив от кого-то информацию, он в ноябре 1947 года оставляет Западную Украину». [357] В’ятрович В. Історія з грифом «Секретно». Таємниці українського минулого з архівів КГБ. Львів, 2012. С. 165.

Отметим явное передергивание фактов. Компромат на Ющенко стал доступен чекистам в августе 1948 г., спустя несколько месяцев после ареста «Сирко» и «Буковинца». То есть в конце 1947 г. Андрей Ющенко не мог опасаться «разоблачения». Его псевдоруководители еще гуляли на воле, а он и дальше мог «выполнять их задания» по сдаче денег и чистых школьных тетрадей.

«В августе 1948 года, — продолжает Вятрович, — чекисты объявляют розыск бывшего школьного директора и очень быстро находят его по месту рождения в селе Хоруживка Недригайловского района Сумской области». [358] Там же. Но по какой-то причине его не арестовывают.

Вятрович утверждает: «Если бы дальнейшие события происходили на несколько лет раньше, Андрей Ющенко был бы немедленно арестован и, учитывая имеющиеся доказательства его причастности к подполью, едва ли мог бы рассчитывать на милость «гуманного» советского правосудия». [359] Там же.

Последний аргумент — сомнителен. Все разговоры о том, что 1948 г., в плане бескомпромиссности борьбы органов государственной безопасности, чем-то отличался от 1946-го — домысел автора. Да, приоритет отдавался не войсковым, а оперативно-чекистским методам работы. Но опасность распространения националистической заразы на восток Украины заставляла безжалостно пресекать там малейшие националистические проявления.

Вспомним, как в мае 1948 г. органами МГБ УССР были арестованы 12 студентов киевских вузов, которые обвинялись в создании Киевского городского провода ОУН. И еще раз повторим, не все из 12 человек вообще что-либо предпринимали. Но все они были заключены под стражу.

А что же с Ющенко? Если бы за ним «водилось» что-то серьезное, он, безусловно, сел бы, и надолго. Но на него в ноябре 1948 г. Недригайловским райотделом МГБ Сумской области было лишь заведено дело № 4552, а его фигуранту присвоен псевдоним «Хитрый».

«Продолжительное время — свыше года — чекисты лишь наблюдали за объектом «Хитрым», — пишет Владимир Вятрович. — При этом они накопили дополнительные доказательства его антисоветских националистических настроений. Из донесений агентуры: «Ющенко систематически слушал радиопередачи «Би-би-си» и «Голос Америки», агентам «Соколу» и «Морозу«…высказывает антисоветские мысли и восхваляет жизнь и обычаи за границей, в частности в Америке» [360] В’ятрович В. Історія з грифом «Секретно». Таємниці українського минулого з архівів КГБ. Львів, 2012. С. 167. .

С Америкой все легко объяснимо. Ющенко служил в армии США. После освобождения союзниками из концлагеря он несколько месяцев ловил эсэсовцев и гестаповцев. А все, кто столкнулся с американскими кожаными регланами, тушенкой и консервированными сосисками, их хвалили. По тем временам этого вполне хватало для зачисления в стан «врагов народа», но, видимо, было уже мало для ареста.

В марте 1950 г. чекисты переходят к активным действиям. К Андрею Ющенко подсылают бывшего подпольщика — агента «Лихого».

«Хитрый» принял «Лихого»… подтвердил свое пребывание в Станиславской области, но о причастности к ОУН промолчал. Заявил, что в условиях Недригайловского района работу организовать тяжело. Нет людей, на которых можно положиться». [361] В’ятрович В. Історія з грифом «Секретно». Таємниці українського минулого з архівів КГБ. Львів, 2012. С.168.

18 марта 1950 г. состоялась вторая встреча агентов МГБ «Лихого» и «Дорожного» с Андреем Ющенко. «Дорожчий» спросил, есть ли в округе люди, преданные делу ОУН: «Есть в селе Хоруживка один человек, он перед вами… Каким я был, таким и остался, поэтому не случайно пришел на встречу в лес». [362] Там же. Затем Ющенко предложил встретиться через два месяца в Харькове.

Третья встреча состоялась. Но в городе Андрей Андреевич уже заявил полностью противоположное сказанному в лесу: «В данное время мне не о чем с вами говорить». [363] Там же.

Владимир Вятрович правильно пишет: «Каждый вынужден был избирать собственную стратегию выживания». [364] Там же. С. 161. Обратим внимание, что разговоры в лесу и в городе кардинально разнятся. В лесу Ющенко — бандпособник, а в городе — честный советский человек. Не удивительна ли подобная метаморфоза?

Ответ мы находим в множестве схожих ситуаций. Одна из них описана в мемуарах Евгена Горошко «С Бандерой — через Норильск, Мордовию и Владимирский централ». [365] Горошко Є. 3 Бандерою — через Норільськ, Мордовію і Владімірський централ. Львів, 2011. В них содержится рассказ о ночном посещении бандеровцами местного священника.

«Когда наших священников в 1946 году арестовали, — вспоминает Евген Горошко, — то прислали в соседнее село молодого священника Московского патриархата… Окружили мы дом, заходим и приветствуем: «Слава Иисусу Христу!» Он смотрит на нас — вооруженных людей — и говорит: «Ребята! Не стреляйте!» Затем достает паспорт, партийный билет (подчеркнуто мной. — А. К.) и говорит: «Все расскажу, не убивайте, у меня жена, ребенок. Я из Киевского КГБ. Нас таких 40 человек, все украинцы. Набрали нас на Западной Украине и сначала направили учиться в Ленинград в духовную академию на 2 года, а затем мы закончили 5 курсов школы КГБ»… Забрали пистолет, партийный билет и говорим: «Завтра езжайте в КГБ в Сколе и расскажите, как было дело. Скажете, мы дали 48 часов, чтобы вы покинули Западную Украину. Обманете — расстреляем». [366] Там же. С. 16–18.