Иван Золотарь - Записки десантника

— Ну, а коль знаешь, так слушай наш совет, — также без обиняков перешел к делу Борис. — Оставайся пока в городе. Ты нам здесь нужен. За этим и пришли к тебе.

Борис объяснил Касперовичу, что разведчики намерены использовать его дом для оперативных целей. Тот с радостью согласился, и группа Качана поспешила на квартиру Чернова: там разведчиков должен был ждать кандидат в бургомистры Парабкович.

Вот он сидит против Николая и, слегка волнуясь, с опаской поглядывает на окна, хотя они хорошо замаскированы.

— Знаете, кто мы? — в упор спросил его Николай.

Парабкович утвердительно кивнул головой, потом поднял глаза и тихо сказал:

— Догадываюсь.

— Нам известно, что вас вызывал к себе комендант города и предлагал стать бургомистром. Что вы решили?

— Я отказался.

— Окончательно?

— Да нет… Отказаться наотрез опасно — беды наживешь. Оттягиваю время. Но комендант настаивает.

— Значит, при желании вы завтра же сможете стать бургомистром?

— Да-а… Но…

— Так вот, — строго сказал Николай, — штаб партизанской бригады Дяди Коли предлагает вам согласиться с предложением Кёринга. А как только вы станете бургомистром, мы дадим вам особое задание.

Парабкович несколько секунд сидел молча и тяжело смотрел в пол. Перспектива — стать в глазах горожан предателем — была слишком страшна для честного человека. Да и опасна. Наконец он поднял глаза и сказал неожиданно твердым голосом:

— Я выполню ваше задание.

— Вот и хорошо, — с облегчением вздохнул Борис. — Вот вам первое наше задание. Слушайте внимательно. Нам стало известно, что начальник военной разведки полковник Нивеллингер ищет себе через магистрат города семейную квартиру. Становитесь бургомистром и как можно быстрее устраивайте Нивеллингера на квартиру к Касперовичу…

Так Парабкович стал бургомистром города Борисова. А через три дня Качан уже докладывал нам, как Касперович чуть было не сорвал все дело.

— Все рухнуло! — в отчаянии воскликнул Касперович при встрече с разведчиками. — Проклятый Парабкович! Не успел стать бургомистром, как сразу же начал выслуживаться перед фашистами — выгнал меня в сарай, а в моем доме собирается поселить какого-то фрица. Черт с ними, я уже все обдумал: как только он въедет, подожгу вместе с ним свой дом, а сам подамся к вам в лес.

Борис охладил его пыл и сказал, что офицером, которого вселяют в его дом, интересуется штаб бригады Дяди Коли, а на него, Касперовича, возлагается обязанность следить за своим квартирантом, брать на заметку всех, с кем он будет приходить или приезжать домой, и все, даже мельчайшие сведения о нем, передавать разведчикам.

Не ожидавший такого оборота Касперович сначала растерялся, потом по-мальчишески рассмеялся и попросил рассказать все сначала и, выслушав, сказал торжественно:

— Спасибо за доверие, товарищи! Сделаю все, как надо.

Теперь оставалось ждать развития событий.

Я спросил Бориса, не видали ли они в городе Люсю. Дело в том, что минули уже все сроки ее возвращения и — ни слуху ни духу. Мы очень волновались за ее судьбу.

— Нет, Люсю мы не встречали, — ответил Качан.

Прошло еще два дня, и Люся вернулась. Пришла она как-то тихо, не так, как возвращаются другие разведчики, с шумом. Молча подошла к нам с Рудаком, вытащила из сумки толстый сверток и подала мне. Я развернул и ахнул: у меня в руках оказалось семьдесят чистых бланков немецких паспортов для советских граждан. Этому богатству цены не было!

— Как же вам это удалось? — с удивлением и восхищением спросил я.

И Люся рассказала.

Пока она шла в Борисов, все время думала, как же достать паспорта, за которыми ее послали? И в ее голове созрел дерзкий план.

Она смело пошла в центр города, зашла в паспортное бюро и направилась прямо в кабинет заведующего Тришко. Приняв ее за очередную посетительницу, тот грубо спросил, что ей надо.

— Я пришла к вам от штаба партизанской бригады Дяди Коли за чистыми бланками паспортов, — бесстрастным ровным голосом заявила Люся. Тришко от неожиданности раскрыл рот, а Люся тихо добавила: — Они нам очень нужны.

Тришко побледнел, вскочил с кресла, глаза его округлились, налились кровью. Он закричал:

— Что ты сказала, паршивая девчонка?!

— Я партизанская разведчица, — все так же бесстрастно повторила Люся, — и пришла за паспортами.

Тришко затрясся в ярости. Цепко ухватившись большими ручищами за край стола, он глотал открытым ртом воздух, и казалось, вот-вот проглотит дерзкую девчонку.

— Да как ты смела прийти сюда? — выдохнул, наконец, Тришко. — Да ты знаешь, что я тебя сейчас же арестую и отправлю в гестапо! Да я…

Но Люся не дала ему договорить. Лицо ее сделалось строгим и гневным.

— Тише ты, предатель! Только посмей сообщить в гестапо, тебя сегодня же не станет в живых! Слыхал? И никакая охрана тебя не спасет от партизанской пули. Запомнил? Сядь, — властно сказала девушка.

Тришко поперхнулся ругательством, но сел и, откинувшись на спинку кресла, стал тереть себе виски. Кто знает, о чем думал в эти минуты изменник, — Люсю это не интересовало, — только он ничего не мог выговорить и сделался белее снега. Тогда Люся решила доконать его.

— Если, — сказала она, — меня арестует гестапо, то я скажу, что вы давно уже снабжаете меня бланками паспортов. — Чуть помолчала и добавила: — И докажу это документально.

Ошарашенный новым оборотом дела, Тришко снова вскочил, хотел, видно, что-то сказать, да так и не выговорил и застыл с открытым ртом. В округлившихся глазах светился ужас. Потом мало-помалу он овладел собой и даже улыбнулся.

— Ну и ну, здорово же вы напугали меня, барышня! Но те, кто послал вас сюда, чтобы проверить меня, зря беспокоятся. Я честно служу германским властям. Так что вы так и передайте своему шефу, барышня, — уже совсем любезно заключил Тришко.

«Он принял меня за гестаповку», — догадалась Люся и на миг растерялась. Такой ход событий ею не был предусмотрен, и далее она действовала уже без всякого плана, по наитию.

— Вы ошиблись, дядько Тришко, если приняли меня за агента гестапо. Я — Люся Чоловская. Вы меня не узнали, а я вас хорошо помню. Вы же до войны бывали у нас в гостях, дружили с моим отцом…

Тришко снова переменился в лице. Перегнувшись через стол, он пристально посмотрел в лицо девушки и протянул не то с радостью, не то с досадой:

— А ведь верно… Действительно… Да… Но послушай, как же ты так смело пришла сюда? Ведь тебя разыскивает гестапо. Стоит только мне сообщить, как тебя схватят и вздернут на виселицу.

Но Люся уже оправилась от минутного замешательства.

— А я не верю, чтобы советский человек уж так продался врагу, что в нем ничего не осталось советского, — слукавила она.