Иван Золотарь - Записки десантника

— Смотрите, голубчик, — перебивает увлекшегося полковника коренастый, большеголовый, с лицом, напоминающим печеное яблоко, Вольф, — как бы у вас не получилась игра с огнем!

— Сознательно пустить партизан в город не шутка, — вторит ему Кёринг, невысокий грузный полковник с беспрерывно подергивающимся правым веком.

— Не торопитесь с выводами, выслушайте сперва до конца. Я, конечно, допускаю… элемент риска тут есть. Но на каждого провалившегося агента у нас должны быть десятки других. Наконец, надо же нам реабилитировать себя перед имперским комиссаром.

Вольф и Кёринг беспокойно ерзают на стульях.

— Лично мне, господа, план полковника нравится, и я его полностью поддерживаю, — становится на сторону Нивеллингера молодцеватый, подтянутый начальник штаба НТСНП Берке. — Помните: господин имперский комиссар в своей инструкции требует от всех нас решительных действий, и если мы не желаем быть банкротами, надо изобретать новые, тонкие приемы в работе, надо, как справедливо заметил полковник, рисковать.

— Вот именно, рисковать! — быстро подхватывает мысль своего патрона Вильденмайер.

Оказавшись в меньшинстве, осторожный шеф гестапо и трусоватый комендант города вынуждены сдаться. Принимается единый план действий. Нивеллингер доволен. Но ненадолго. Прощаясь, осмотрительный Вольф шепчет ему:

— Уговор: если вся эта ваша затея окажется авантюрой — вам отвечать, полковник.

«Противная мартышка», — брезгливо передергивает плечами Нивеллингер. Приподнятое настроение улетучивается. Он снова сердито, косится на пакет с грифом «Сов. секретно», усаживается к столу и углубляется в изучение карты борисовской партизанской зоны.

Бескрайними лесами покрыта белорусская земля. То расступаясь перед городами, селами, полями и озерами, то вновь смыкаясь в сплошной лесной массив, убегают в беспредельную даль вековые сосны и их частые спутницы — ели. Им всюду сопутствуют ярко-зеленые березки, лапчатая ольха, трусливый осинник, дружный кустарник. Заботливо прикрывают они собой голые стволы сосен на опушках, пронырливо пробираются под сень их величавых папах в глубь леса, толпятся в перелесках, выбегают небольшими семейками на поляны, подкрадываются в одиночку к дорогам и, как дозорные, стоят на их обочинах.

Среди сумрачных рядов хвойных великанов, рассекая непролазные чащобы и болотные прибрежья, извивается с севера на юг быстрая река Березина. В нескольких десятках километров севернее Борисова она впадает в озеро Палик и, напоенная его водами, снова устремляется на юг, на соединение со своим старшим братом — полноводным Днепром.

На правом берегу Березины, при впадении ее в озеро, на небольших островках, затерявшихся в заболоченном Паликовском лесу, расположилась партизанская бригада Дяди Коли. Командир ее Петр Григорьевич Лопатин до войны прошел обычный для многих советских людей жизненный путь: был простым деревенским парнем, потом служил в армии артиллеристом, а по увольнении в запас пошел работать на транспорт. Война застала его на железнодорожной станции Минск в должности начальника поезда дальнего следования. Когда немецко-фашистские войска обошли Минск и Лопатин оказался в их тылу, он отправил в деревню под Борисов свою семью, а сам с двенадцатью сослуживцами — минскими железнодорожниками — ушел в лес партизанить.

По мере продвижения фронта в глубь страны небольшой отряд Лопатина уходил на восток, устраивал засады на дорогах, уничтожал мелкие группы противника, врывался в населенные пункты, беспощадно расправляясь с предателями — бургомистрами, старостами, полицаями.

В пути к отряду присоединялись одиночные бойцы Советской Армии, очутившиеся в тылу врага, и когда глубокой осенью 1941 года лопатинцы добрались до Брянского леса, в их рядах насчитывалось более сорока человек. Здесь они повстречались с крупным отрядом Медведева и влились в его состав на положении отдельного взвода.

Наступила суровая зима. Измотанный в непрерывных боях с превосходящими силами противника, испытывая нехватку продовольствия и боеприпасов, обремененный большим количеством раненых, отряд Медведева по приказу Центрального штаба партизанского движения проскользнул через линию фронта и прибыл в Москву на отдых. Советское правительство высоко оценило смелые подвиги народных мстителей и наградило многих из них орденами и медалями. В числе награжденных были и минские железнодорожники во главе с Лопатиным.

После непродолжительного отдыха темной февральской ночью 1942 года Лопатин с двадцатью добровольцами под прикрытием огня нашей артиллерии снова перешел линию фронта, достиг района Борисова и обосновался здесь близ озера Палик.

Весть о появлении в Паликовском лесу партизанского отряда, прибывшего из Москвы, быстро разнеслась по всем окрестным селам, долетела до Борисова, и к Палику потянулись местные жители, советские военнослужащие из числа попавших в окружение, военнопленные, бежавшие из фашистских лагерей. Шли одиночками, небольшими группами, а во время одной из боевых операций на реке Тайне к Лопатину примкнул целый отряд из тридцати пяти человек во главе с лейтенантом Большаковым и борисовчанином Аникушиным.

К весне 1943 года — времени моего прибытия на Палик — у Дяди Коли насчитывалось уже около семисот человек.

Коротки партизанские ночи. Недолог был и мой первый сон в небольшой землянке. Казалось, я только сомкнул глаза, как за стеной уже послышались чьи-то гулкие шаги. «Проспал!» — мелькнула мысль. Моментально сбрасываю с себя плащ-палатку и в следующую секунду уже на ногах.

В маленькое оконце врывается поток утренних лучей, устремленных прямо в лицо мерно похрапывающего Рудака. Тяжелая рука его откинута в сторону, спутанная прядь волос спадает на широкий лоб. Лицо — загорелое, обветренное, скуластое, с густыми, почти сросшимися бровями и глубокой складкой между ними — сохраняет даже во сне сосредоточенное выражение.

Я не стал будить товарища и осторожно вышел из землянки.

Весна была уже полновластной хозяйкой природы. Она нанизала на тонкие прутики ивы жемчужные бусы — пушинки, развесила на ветках тополя бирюзовые с рубиновыми крапинками сережки, насытила живительными соками березовые почки, и из их пазух проглядывали крохотные светло-зеленые кокончики — зачатки будущих листьев. Хороша была в этот ранний утренний час пробужденная земля!

В лагере начинался трудовой партизанский день. Одни были заняты уборкой площадок у своих землянок, другие усердно чистили оружие, третьи спешили к ручью умыться, кое-кто направлялся в сторону кухни, откуда доносился запах дыма, смешанный с дразнящим запахом чего-то вкусного.