Бернард Корнуэлл - Кровавая Земля (ЛП)

- В последние два дня в Вашингтоне празднуют, - прорычал он.

- Да, сэр.

- Макклелан вернулся! Джона Поупа отстранили, а новому Наполеону снова отдали командование армией, так что Вашингтон празднует, - Торн сплюнул в латунную плевательницу и взглянул на Адама. - Вы не отмечаете это назначение, юный Фалконер?

Адам был ошарашен вопросом.

- Я не думал об этом, сэр, - наконец неуклюже заявил он.

- А я не праздную, юный Фалконер. Боже ты мой, вовсе нет. Мы дали Макклелану сотню тысяч солдат, переправили его на Виргинский полуостров и приказали взять Ричмонд. И что он сделал? Пошел на поводу у своих страхов. Просто нес всякую чушь, вот что он делал, болтал ерунду! Дрожал, пока мятежники наскребли кучку отвратительных солдат и выпихнули его обратно к морю. А теперь эта размазня снова наш главнокомандующий, и вы знаете почему, юный Фалконер? - вопрос, как и остальные слова Торна, был направлен скорее в сторону окна, чем Адаму.

- Нет, сэр.

- Потому что больше некому командовать. Потому что во всей великой республике мы не можем найти лучшего генерала, чем малыш Джордж Макклелан. Ни единого! - Торн снова сплюнул. - Я признаю, что мы можем вымуштровать войска, но при этом не знаем, как они должны воевать, не знаем, как ими командовать. Этот человек - просто плут! - Торн рявкнул последнее слово и резко повернулся, снова посмотрев на Адама. - Где-то в республике есть человек, который сможет разбить Роберта Ли, но положа руку на сердце, могу сказать, что мы его пока не нашли. Но найдем, Фалконер, найдем, и тогда сотрем в пыль так называемую Конфедерацию, камня на камне от нее не оставим. Камня на камне. Но пока мы его не нашли, наш долг - нянчиться с новым Наполеоном. С помощью кнута и пряника мы должны научить его не бояться призраков и не воображать врагов там, где их нет. Короче говоря, мы должны отнять его от груди Пинкертона. Вы знаете Пинкертона?

- Слышал о нем, сэр.

- Чем меньше слышали, тем лучше, - огрызнулся Торн. - Пинкертон даже не военный! Но Макклелан верит ему, и в то самое время, как мы с вами стоим и беседуем, Пинкертон вновь становится главой всего разведуправления. Он командовал им на полуострове, и что из этого вышло? Он выдумал мятежников из ниоткуда. Он заявил новому Наполеону, что там сотни тысяч людей, когда на самом деле была кучка голодных бродяг. Пинкертон проделает это снова. Помяните мои слова, Фалконер. Не пройдет и недели, как нам скажут, что у Ли двести тысяч солдат, и малыш Макклелан не осмелится атаковать из страха потерпеть поражение. Мы снова будем болтать всякие глупости, бояться, и пока мы все ссым в штаны, Роберт Ли нападет. Вас не удивляет, что Европа смеется над нами?

- Разве, сэр? - пробормотал Адам, придя в замешательство от этой тирады.

- Смеется, Фалконер, смеется. Американскую гордость посрамил мятеж, мы кажемся беспомощными, и европейцам это нравится. Они это скрывают, но если Роберт Ли уничтожит Макклелана, тогда, полагаю, мы увидим на Юге европейские войска. Французы с радостью бы присоединились, но они не двинутся без решения Британии, а Британия не вступит в игру, пока не увидит, чья сторона побеждает. Вот поэтому-то Роберт Ли и атакует нас, Фалконер. Глядите! - Торн подошел к карте восточного побережья, висевшей позади его стола. - Мы трижды пытались захватить Ричмонд. Трижды! И каждый раз нас разбивали. Ли контролирует всю Северную Виргинию, так что же помешает ему двинуться дальше на север? Сюда, Фалконер, в Мэриленд, а может, и еще дальше, в Пенсильванию. - Полковник продемонстрировал эту угрозу, проведя по карте рукой. - Он заберет наш богатый урожай для своих голодающих солдат, разобьет Макклелана и покажет европейцам, что мы не в состоянии защитить собственные земли. К весне, Фалконер, на стороне Конфедерации будет маршировать сто тысяч европейских солдат, и что мы тогда будем делать? Вести мирные переговоры, конечно же, и республика Вашингтона и Джефферсона просуществует всего восемьдесят лет, а следующие восемьдесят чудовищно ослабят Северную Америку, Фалконер, - Торн склонился над столом и пристально посмотрел на Адама. - Нельзя, чтобы Ли победил, Фалконер. Нельзя, - авторитетно заявил полковник, словно Адам был лично ответственен за спасение республики.

- Да, сэр, - ответил Адам и понял, что это был слабый ответ, но его заворожил напор Лаймана Торна. По лицу Адама струился пот. Ночь была душной, и дождь не избавил от влажности, а от горящих газовых ламп в комнате стояла удушающая жара.

Полковник указал Адаму на кресло, затем сел сам и зажег сигару от пламени настольного рожка, от которого тянулся длинный резиновый провод к ближайшей газовой люстре. Как только сигара разгорелась, он отодвинул рожок и бумаги в сторону, откинулся на спинку кресла и вытер лицо, словно неожиданно устал.

- Вы ведь скалаваг, так? - поинтересовался он.

- Да, сэр, - ответил Адам. Скалавагом назывался южанин, сражавшийся за Север, в противоположность перебежчикам.

- И три месяца назад вы были мятежником и служили в штабе Джонсона, я прав? - продолжал Торн.

- Да, сэр.

- И в то время, Фалконер, наш новый Наполеон маршировал в сторону Ричмонда. Нет, это неверный глагол. Он подползал к Ричмонду, пока сыщик Пинкертон, - язвительно произнес Торн, - убеждал малыша Джорджа, что у мятежников двести тысяч солдат. Вы отправили донесение, которое бы опровергло это заблуждение, но оно не дошло. Какой-то умный засранец с той стороны подменил вашу депешу своей, и Ричмонд выжил. Я чуть не поймал того засранца, Фалконер, я даже сломал ногу, но у меня ничего не вышло, - полковник скривился и затянулся сигарой. В комнате повис дым как от винтовочного выстрела.

- В то время, Фалконер, - продолжил Торн, - я работал в департаменте генеральной инспекции. Выполнял работу, которую никто не хотел делать. Теперь у меня более высокий пост, но от этого не стало больше сторонников, чем когда я инспектировал отхожие места или выяснял, зачем нужно столько канцелярских служащих. Но сейчас, Фалконер, у меня есть власть. Не у меня, а у моего хозяина, который живет в том доме, - он ткнул сигарой в сторону Белого Дома. - Вы понимаете меня?

- Думаю, да, сэр.

- Президент, Фалконер, полагает, как и я, что этой армией в основном управляют кретины. Армия, разумеется, считает, что страной правят дураки, возможно, и те, и другие правы, но сейчас, Фалконер, я бы поставил свои деньги скорее на дураков, чем на кретинов. Официально я всего лишь офицер связи, но на деле, Фалконер, я ставленник президента в армии. Моя задача - не допустить, чтобы кретины стали еще слабоумнее. Мне нужна ваша помощь.

Адам промолчал, не из-за того, что не хотел помочь, а потому что его удивил Торн и его слова. К тому же они приободрили Адама. Север, несмотря на всю свою мощь, казалось, беспомощно барахтался на фоне энергичности мятежников, и Адам считал это бессмысленным, но наконец появился человек, сила которого была под стать вызывающему поведению врага.