Бернард Корнуэлл - Кровавая Земля (ЛП)

Старбак сдержал порыв гнева. Он был озадачен внезапно возникшими по отношению к Билли Тамлину подозрениями и гадал, не был ли к нему несправедлив, но нутром чуял, что за подвешенным языком Тамлина скрывалась коварная душонка мошенника. Билли Тамлин врал слишком легко, и Старбак в этом убедился, когда Билли беседовал с Джексоном, и теперь размышлял, сколько лжи Тамлин уже наплел. В Тамлине проскальзывала фальшь, и Старбак пытался понять, почему человек, якобы сбежавший из тюрьмы янки, был так упитан и чудесным образом снаряжен поясом с деньгами.

- Я собираюсь раздобыть в Харперс-Ферри карту, - сказал он после того, как ближнее орудие скользнуло назад по лафету.

- Карту? - удивился Блайз.

- Хочу посмотреть, где этот Юнион в Массачусетсе. Вы слегка пробудили мое любопытство. Я полагал, что знаю в Массачусетсе добрую половину городов, принимая во внимание, что сопровождал отца, когда он проповедовал в глуши, но чертовски уверен, что не припоминаю никакого Юниона. Рядом с чем он расположен?

- Дьявол, да нет там ничего поблизости! - внезапно ощетинился Блайз. - Не забывайте, это была тюрьма. Может, янки сами придумали название?

- Может, и так, - согласился Старбак, довольный, что вывел своего заместителя из равновесия, но как только Тамлин отправился на поиски более приятной компании, Старбак задумался о том, сколько врагов он может себе позволить завести в Специальном батальоне. Кейз прикончит его при первой же возможности, и Старбак подозревал, что Деннисон сделает то же самое, если только ему удастся собраться с духом. Он не мог полагаться на Картрайта или Липпинкотта, которые исполняли свой долг, но с очевидным недостатком энтузиазма. Поттер был его другом, как и Кейтон Ротвел, но врагов у него было гораздо больше. В Легионе была та же ситуация, и Старбак, раздумывая над причинами этого раскола, опасался, что он возник из-за его личных качеств. Он завидовал людям вроде полковника Илайи Хадсона из Северной Каролины, чей батальон сражался рядом с Легионом у Манассаса, которого, казалось, любили все солдаты. Или Дятлу Бёрду, который сейчас еще поправлялся от ран, а пока командовал Легионом, вызывал только преданность. Потом Старбак заметил, как Старина Безумный Джек расхаживает вверх и вниз около пушек. Генерал как обычно держал левую руку в воздухе, словно давал присягу именем Господа, хотя на самом деле он поднимал руку в это странное положение лишь потому что в противном случае, как он считал, кровь прильет к его старой ране. Старбак смотрел на генерала и думал о том, что этот человек легко заводит как друзей, так и врагов.

Как раз в это мгновение Джексон повернулся и встретился взглядом со Старбаком. Секунду оба глядели друг на друга с неловким чувством узнавания, но молча, а потом Джексон что-то заворчал и опустил левую руку.

- Вы пришли к Спасителю, мистер Старбак? - рявкнул он, явно припомнив последний разговор со Старбаком.

- Нет, генерал.

Джексон свернул в сторону Старбака, а за ним засеменили и штабные офицеры.

- Но вы пытаетесь? - с жаром осведомился он.

- Сейчас я думал кое о чем другом, генерал, - признался Старбак. - Я размышлял, как солдат может нажить себе врагов в собственных рядах, лишь исполняя свой долг.

Джексон прищурился, а потом нахмурился, опустив глаза на грязь рядом со своими нескладными ботинками. Он явно обдумывал вопрос, и тщательно, потому что смотрел вниз, пожалуй, еще целую минуту. Один из адъютантов обратился к нему, но генерал раздраженно махнул рукой, показывая, чтобы его не беспокоили, а когда адъютант позвал снова, просто проигнорировал этого назойливого человека. Наконец, его живые глаза остановились на Старбаке.

- Большинство людей слабы, майор, а слабые всегда смотрят на сильных с завистью. Ваша задача - сделать их сильными, но в одиночку у вас это не выйдет. У вас в батальоне есть капеллан?

Старбак гадал, считает ли генерал, что Нат по-прежнему командует Легионом.

- Нет, сэр.

- Сэр! - снова позвал адъютант из-за орудий.

Джексон снова не обратил на него внимания.

- Овцам нужны пастыри, майор, - сказал он Старбаку, - а самая большая сила исходит из веры человека, а не от его мускулов. Господу известно, что я самый слабый из смертных! - провозгласил он решительным тоном человека, уверенного в праведности своей души. - Но Господь наложил на меня обязательства и дал мне силу, чтобы их исполнить.

- Сэр! Прошу вас! - адъютант шагнул ближе к Джексону.

Джексон сделал неожиданный жест, дотронувшись до руки Старбака.

- Помните, майор, - сказал он. - "А надеющиеся на Господа обновятся в силе: поднимут крылья, как орлы, потекут - и не устанут, пойдут - и не утомятся". Исаия.

- Глава сороковая, - отозвался Старбак, - тридцать первый стих.

Джексон улыбнулся.

- Я помолюсь за вас, майор, - обещал генерал и повернулся к адъютанту. Его улыбка тут же исчезла. - В чем дело?

Адъютант принес бинокль и протянул его генералу.

- Враг сдается, сэр, - объявил он, указывая в сторону осажденного города.

- Прекратить огонь! Прекратить огонь! - командир ближайшей батареи, не дожидаясь приказов, решил сам положить конец бомбардировке.

Джексон схватил бинокль, но даже без его помощи можно было разглядеть двух янки, идущих с белым флагом между дрейфующими клочками дыма. Янки держали грязный белый флаг, привязанный к шесту.

- Жалкая была оборона, - зло прорычал Джексон. - Им следует стыдиться, - он поспешил прочь, приказывая привести лошадь.

- Прекратить огонь! - прокричал другой командир батареи.

Расчеты мятежников на дальних холмах еще не заметили белый флаг и продолжали обстрел, пока сигнальщики своими флагами не передали сообщение о том, что враг сдается, и над покрытой пеленой дыма и израненной взрывами долиной постепенно установилась тишина, хотя и не полная, потому что издалека, с поглощенного жарким маревом севера, из-за реки и далеких холмов, доносился звук других пушек. Где-то шло сражение, но где, почему и кто его вел, никто в Харперс-Ферри не знал.

***

Бельведер Дилейни впервые наблюдал за сражением и находил это зрелище гораздо ужаснее того, чем он мог вообразить. Он поскакал к холмам, преграждавшим янки путь с востока, и прибыл как раз вовремя, чтобы стать свидетелем атаки Макклелана на южный проход из тех двух, что остались под охраной жалкой кучки войск мятежников. Благоразумие требовало, чтобы проходы защищало большее число людей, но Ли сделал ставку на привычное бездействие Макклелана, оголив оборону, чтобы направить больше людей в атаку на Харперс-Ферии.

Но Макклелан больше не бездействовал. Он знал, что в голове у противника, и теперь бросился вперед, чтобы сломить армию мятежников.

Дилейни, глядящему с высокого наблюдательного поста над перевалом, казалось, будто на широкую долину хлынула волна синих мундиров, как океанские волны накатываются на пляж. Разрушительная приливная волна пенилась дымом от разрывающихся снарядов янки, которые с пламенем обрушивались на оборонительные сооружения мятежников, а вслед за дымом безжалостно надвигались вперед длинные шеренги пехоты в синем. Дилейни находился слишком далеко, чтобы ощутить запах крови или разглядеть похожие на тяжелые канаты человеческие кишки, выплеснувшиеся на летнюю траву, но и в одном только шуме слышалось столько жестокости, что просто невозможно было это вынести. Грохот пушек оглушал и сбивал с толка, и что гораздо хуже, он не прекращался. Как можно было жить под таким обстрелом, Дилейни не мог себе представить, однако они жили, а периодический треск винтовок давал понять, что какие-то подразделения мятежников еще сопротивляются натиску янки.