Олена Степова - Все будет Украина

Бабы слушают, ойкают, кто спорит, кто поддакивает. Кто дополняет. Кто пальцем у виска крутит. Кто доказывает, как очевидец, а кто, уже, как пострадавшая сторона. Ругаются....

Господи, пошли молнию в этот гребанный телецентр, вышку, шнур, микрофон, журналистов, сценаристов, дружественного, соседнего, не совсем дружащего с головой государства. У нас с телевидением плохо, ой, совсем плохо. Мы же на границе живем, у нас руськие телеканалы даже на гвоздь показывают. Лучше бы его не было. Жилы бы себе спокойно, не знали что такое гены, мордифицированые продукты, и продажа органов сельских жителей. Нет, ну крутили бы сериалы, там “Менты-убийцы”, “Улицы обстрелянных фонарей”... Нет... каждые 15 минут новости. Тексты журналистам пишут патологоанатомы-маньяки. Нормальные люди новости делают позитивные, патриотические, с настроем, а эти... Короче, видать не доедает сценарист, все время о мясе думает. Но речь не о компетентности и профессионализме пишуще-снимающей братии государства-бензоколонки с комплексом недолюбившего маньяка, речь о восприятии новостей.

За время кудахтанья одна Марковна (пожилая женщина, лет 65) не произнесла ни одного слова. Только пристально так, оценивающе- взвешивающее смотрела на Ольгу. Та не выдержала:

- Ты чего уставилась, а? Не веришь?

- Ды че не верить-то, сын в больнице, хирургом работает. Он этих органов навынимал, нарезал....

Вот, — взорвалась Ольга, — вот, видите, даже в Киеве об этом знают. Тогда чего смотришь, как первый раз увидела? Да если бы не я, вы б так и сидели, ждали, когда каратели за вами придут.

- Да я не тока смотрю, я оцениваю, — выдала Марковна.

- Чего оцениваешь? — занервничала Ольга.

- Дык за скоко тебя карателям продать можно, если говна откинуть. Може за границу на старости съездию, да, он, бабам гостинцев привезу, или вообще, все маханем у Париж.

Бабам про Париж идея сразу понравилась.

Ольга бледнеет, краснеет, синеет... и взрывается нечленораздельным визгом... Бабы, кто ржать, кто плеваться...

- Хотя... какие с тебя органы, — продолжает добивать Ольгу Марковна,- так, ливер. Человеку ж, если тебя пересадить, он же скурвится сразу.

Ольга, плюнув под ноги, ретировалась.

- Дааааа,- протянула Марковна, — такой бизнес, а продать некого, с нашими болячками, мы одна радость для Светки-аптекорши.

Подвально-подстольная напольная-прятально-эвакуационная жизнь прифронтового приграничья в разы увеличила количество читающего населения! Народ, пересиживающий перестрелки в подвалах, дабы не тратить время в пустую, читает. Запоем! Все, что может найти...Спрашивает у кого, что есть, покупает, меняется... Старается заглушить страх, свист пуль и уханье взрывов фантастикой и романтизмом, детективами и непознанным. Вышибить, так сказать, наступающую тьму лугантропии Пелевиным, Беляниным, Коэльо, Маркесом....и более приземленно-бульварным Донцовой, Марининой, Грэхем Линн, Макнот Джудит...

Когда-то на нашем поселке была шикарная библиотека. О, это был наш Рай, наша Святыня, наша земля обетованная. В библиотеку посельчане шли намарафетившись, приодевшись, во всем лучшем. Библиотекарь Надежда, сама по себе красавица, коса до пояса, с уникальным чувством юмора и одесским говорком, была самым важным человеком поселка. К ней шли за советом, пожаловаться, спросить, узнать, рассказать секреты. Именно она узнавала наши девичьи ахи и вздохи, о первой любви, вытирала нам первые амурные слезы. Она наставляла на путь истинный зарвавшихся мужиков, выслушивала их признания и раскаяния в очередных залетах.

Я знала, где находится каждая книга. Помогала (в этом была какая-то магия и священнодействие) их подклеивать и расставлять. Там я прочитала свое первое стихотворение, краснея и заикаясь. Там, в подшивке местных газет, была и моя первая публикация — стихи о городе.

Этот неповторимый запах книг, запах вечности! Их шершавые странички, как судьбы, раскрывали мне тайны. Возле библиотеки был дивный парк, со скамейками, кленами. Да, да, тот самый, в котором недавно проходило парковое АТО. В тени и прохладе кленов было что-то ахматовское и блоковское, пушкинское и бунинское... Там мне подарили первые хризантемы на первом свидании. Там мы прощались с классом после выпускного. Там собирались посельчане, прогуляться, посидеть, чинно поговорить о жизни, политике партии, узнать о том, сколько добыто, намолочено, надоенно... Брали в библиотеке подшивку “Правды” , читали вслух. А журнал “Человек и закон”... наверное, это он дал толчок моим желаниям добиваться справедливости.

80-е, размеренный спокойный совок. Потом 90-е, детективы, рэкет, перестрелки, новости из газет о необычайно интересных вещах, происходивших стране. Перестройка. Она как! Ты дыви, а!- возгласы читающих газеты, испытывающих , переживающих революцию мысли и духа. Да, и у нас в библиотеке на краю земли было много украинской литературы. Не только классика, просто рассказы, сказки, повести, юморески, газеты ....Полно! И читали... “Конотопские ведьмы”, Остапа Вишню, Гончара... Не заморачивались на языке. Разговаривали — нет, больше на смешанном. А понимали или знали, почти все.

Потом пришла беда.. Закрыли шахту, библиотеку не кому было содержать. И руководство города, приняло решение... библиотеку закрыть... часть книг забрали в другие библиотеки, что поновее, посовременнее, по моднее растащили... Остальное решили сжечь... Сказать, что я плакала, не сказать ничего. Надежда Николаевна, махнула рукой, эх, под суд так под суд, и... разрешила разобрать все, что хотели посельчане. Была зима. Книги лежали просто на снегу, замерзшие и никому не нужные, иней оседал на их страницах. Мы с мамой тащили их домой на старых санках, все, что я могла утащить, не разбираясь в авторах. Жадничая и ненавидя, что мало могу унести. Сваливали их на пол и шли назад к этой нахохлившейся, испуганной, сжавшейся куче бумаги.

Так поступали многие на поселке. Кто выбирал техническую литературу, кто детскую, кто детективы, кто о природе, кто брал потому , что халява. Остальное просто бросили в грузовик и увезли сжигать. Так у меня на чердаке оказалась огромная библиотека. Со временем она перебиралась, дарилась, отдавалась. А вот сейчас она стала маленьким спасательным кругом от войны.

- Лен, у тебя есть, что почитать? — каждый день радует меня вопрос. И стоило дать книги жителям своей улицы, как понеслось... посельчане....

- Берите, читайте...

Берут, подклеивают, разглаживают...

- О, глянь, фотка между страниц найшлась. Та це ж Петька, з Урицкої, коли з Афгана прийшов...

- Лена, глянь, у книжци купоны булы, помнишь, ото, скатерти булы, купоны. Куды отдать?

- Лена, про любовь есть что-то? Я у соседки усю любов вычитала. Не про войну не хочу, ну ее. Про любов давай.