Алла Бегунова - Одиночный выстрел

Список выступающих на слете составили заранее и утвердили в политотделе. Его по праву возглавляла старший сержант 54-го стрелкового полка Людмила Павличенко с личным боевым счетом в 257 уничтоженных вражеских солдат и офицеров. Вторым шел старшина 7-й бригады морской пехоты Ной Адамия со счетом в 165 человек, третьим — ефрейтор 456-го полка НКВД, ныне входящего в состав 109-й стрелковой дивизии, бывший пограничник Иван Левкин со счетом в 88 человек, четвертым — его однополчанин и тоже ефрейтор Иван Богатырь со счетом в 73 человека.

Снайперы не были хорошими ораторами. Они говорили медленно, с трудом и старались не распространяться об особенностях своей профессии. Служба требовала от них постоянного молчания. Привыкнув скрываться в засадах и действовать в одиночку, они неловко чувствовали себя на сцене, в центре внимания, при блеске фотовспышек корреспондентов трех изданий: областной газеты «Красный Крым», городской «Маяк Коммуны», флотской «Красный черноморец».

— Нам дали высокое звание — стахановцы фронта, — так начала выступление Людмила, — Не уроним этой чести. Сейчас мой счет остановился на цифре 257. На самом деле это совсем немного. Обязуюсь перед вами, товарищи, что в ближайшие дни на прикладе моей винтовки, где я ставлю отметки об истребленных врагах, будет красоваться цифра триста…

Заданного ею стандарта, придерживались и другие. Коротко сообщали о своих достижениях, брали на себя повышенные обязательства, кое-что рассказывали о собственных методах маскировки на местности, борьбы с фашистскими меткими стрелками, ухода за оружием в условиях крымской зимы и весны.

Выступления становились все однообразнее и скучнее. Снайперы словно боялись переступить через некий порог в обращениях к начальству. Генерал-майор Петров, гораздо лучше вице-адмирала Октябрьского знающий положение на сухопутных рубежах обороны, решил перевести разговор на другие рельсы. Он поднялся с места и громко произнес:

— Товарищи снайперы! Как истинные советские патриоты вы готовы бить оккупантов всегда, везде, повсюду. Но какие просьбы и пожелания вы имеете? Чем командование Севастопольского оборонительного района может вам помочь в вашей нужной для фронта работе?..

С этим вопросом, вызвавшим оживление в зале, участники слета ушли на обед. Интендантская служба не ударила в грязь лицом и угостила их овощным салатом, ухой из свежевыловленной кефали, гуляшом и компотом. Естественно, сто грамм водки к этому меню прилагались. Может быть, потому дальнейший разговор получился более откровенным. Снайперы начали рассказывать о своей окопной жизни.

Например, огорчало их, что не ко времени выдают им маскировочные средства: в октябре — зеленый халат, когда уже нужен коричневый, а бронированные щитки, способствующие их защите на позициях, зачастую валяются без употребления на армейских складах… Хорошо бы снабдить стрелков простейшими баллистическими таблицами, которые не пугали бы начинающих своим научным видом, и при выходе в рейд — сухим пайком с какими-нибудь кислыми соками, утоляющими жажду… Так же есть у снайпера мечта — единоначалие, поскольку в некоторых военных частях им распоряжаются все, кому не лень. Выходит, что люди, обученные сложному делу, роют блиндажи и траншеи, стоят в боевом охранении, работают ездовыми и даже поварами, поскольку это — их первая военно-учетная специальность… При наступлении не надо отправлять снайпера в атаку вместе со всем строевым составом роты, ведь у него на винтовке даже нет штыка. Лучше быть ему на заранее выбранном, скрытом рубеже и оттуда вести огонь по пулеметным гнездам противника… Неужели непонятно, что снайпер нуждается в отдыхе больше, чем обычный пехотинец? Раз в неделю дайте ему увольнение на сутки, пусть хотя бы отоспится где-нибудь в тылу, сердешный… [9] См.: Из докладной записки Л.М. Павличенко о развитии снайперского движения в Красной Армии, направленной в Центральный Комитет ВЛКСМ 7 августа 1942 года // Центральный музей Вооруженных сил Российской Федерации, фонд № 4/18671. Публикуется впервые.

Генерал-майор Петров, не торопясь, заносил в блокнот все пожелания. Для их претворения в жизнь требовалась работа разного рода. Выдать сухой паек, отпустить в увольнение — очень просто. Но отредактировать баллистические таблицы, заново отпечатать их — задача, для решения которой потребуется не одна неделя. Заставить отдельных командиров рот и батальонов понять, что снайпер — специалист особого рода, — тоже сразу не удастся. Однако попробовать можно.

Большую часть предложений ясно, четко и даже образно сформулировала старший сержант Павличенко. Надо отдать ей должное — говорить она умела. Командующий Приморской армией поощрительно улыбался своей крестнице. Скоро Людмила Михайловна вместе с другими защитниками города получит первую награду — медаль «За боевые заслуги». Представление, сделанное командиром ее полка майором Матусевичем, он уже подписал.

На фронте царило затишье. Работы у Бориса Чопака стало гораздо меньше. Людмила же получила отпуск для поправки здоровья и нанесла визит в медсанбат. Они встретились снова, и оба тому обрадовались. Исполнялось девять дней со смерти Алексея Киценко. Люда хотела поехать к его могиле на Братское кладбище и сказала об этом Боре. Молодой хирург вызвался ее сопровождать. Павличенко, подумав немного, согласилась.

Старший лейтенант медицинской службы никаких попыток объясниться с ней не делал. Свою любовь он доказал Людмиле в тот день, когда удержал ее от самоубийства. Бездна, на краю которой тогда пребывала снайпер Люда, ошеломила его. Железный характер надо иметь, чтобы быть в шаге перед пропастью и остановиться там! Но сила ее привязанности к погибшему герою восхищала Чопака. Он думал: настоящее счастье — жить рядом с такой женщиной. Она никогда не обманет…

Братское кладбище располагалось в четвертом секторе Севастопольской обороны. Из третьего сектора, где стоял 54-й полк, туда вели три дороги, одна из них — асфальтированная. Немцы не раз бомбили ее, но наши саперы снова и снова приводили в порядок эту важную транспортную магистраль, поскольку на кладбище находился штаб коменданта четвертого сектора и одновременно — командира 95-й стрелковой дивизии полковника Александра Григорьевича Капитохина. Автомашины туда ходили часто, найти попутку не составляло труда.

Кладбище, обнесенное довольно высокой стеной из крымбальского камня с чугунными воротами и привратными пирамидальными башнями издали походило на крепость. Здесь обрели вечный покой тысячи участников первой обороны города, среди них — 30 генералов и адмиралов. Защитников Севастополя хоронили на нем не только во время боевых действий, но — согласно указу государя императора и по их завещанию — много лет после, до 1912 года. Великолепный воинский мемориал украшал храм во имя Святого Николая-чудотворца, построенный по особому проекту, тоже пирамидальный, с дивными мозаиками внутри. Нынче храм стоял без креста, с проломленной крышей. Раньше русские держали на нем пост корректировки артиллерийского огня. Гитлеровцы, узнав об этом, прямым попаданием снаряда разрушили старинную церковь.