Николай Коняев - Генерал из трясины. Судьба и история Андрея Власова. Анатомия предательства

В шапке и без шинели — полковник Герре, — начальник Штаба организации 1-й дивизии, немец, старый сотрудник Fremdeheere Ost, которого я знал еще капитаном. Единственный встречающий».

— Где генерал Буняченко?

— Здесь…

Промокший Г.Н. Чавчавадзе вошел в комнату, где что-то жарилось. Около стола, расставив ноги, сидел увесистый генерал в сорочке. Женщина пришивала ему на френч генеральские погоны.

Это и был Сергей Кузьмич Буняченко.

— Что случилось? — спросил он.

— 567-й эскадрон прибыл в ваше распоряжение! — вытянувшись в струнку, отрапортовал Чавчавадзе.

— Как фамилия?

— Ротмистр Чавчавадзе!

— С огоньком, как посмотрю. Грузин?

— Грузин-то грузин, но эскадрон выстроен — стоит!

— Ну, ничего! — успокаивая готового взорваться ротмистра, сказал Сергей Кузьмич. — У нас все по-домашнему. Вот вы побудете здесь — увидите.

Вот так по-домашнему и повел себя Сергей Кузьмич Буняченко, когда через две недели после парада из Генерального штаба поступил приказ о переброске дивизии на север, в Померанию.

Сергей Кузьмич заявил тогда, что этот приказ нарушает обещание, что они будут действовать как единая воинская часть под командованием генерала Власова. Он немедленно снесся с генералом, который находился в 60 километрах к юго-западу в Хойберге. Там шло формирование 2-й дивизии.

Одновременно Буняченко вел переговоры с полковником Герре, убеждая его, что все приказы должны поступать через Власова.

Сам же он придумал план, по которому намеревался игнорировать немецкие приказы и двигаться со своей дивизией как можно скорее к горной местности у границы Швейцарии и попытаться войти в связь с союзниками.

Когда Андрей Андреевич Власов наконец прибыл, выяснилось, что он вообще ничего не знал о немецком приказе.

Тем не менее Власов не поддержал плана Буняченко. Подобное самоуправство трагически отразилось бы на еще недоукомплектованной дивизии РОА.

Объяснив это Буняченко, Власов отправился к немцам и через день вернулся с исправленным приказом, согласно которому дивизия должна направиться в район Котбуса, к югу от Берлина. Поскольку железная дорога подвергается бомбардировкам, дивизия отправится маршем до Нюрнберга и там погрузится в поезда.

Во время марша на Нюрнберг [84 — Обо всем этом подробно рассказывается в истории власовского движения… Мы опишем историю буняченковского рейда, придерживаясь версии, изложенной в книге Екатерины Андреевой.] к дивизии присоединились бежавшие русские военнопленные, беглые остарбайтеры и даже русские добровольцы из частей Вермахта, расположенных вблизи от пути, которым следовала дивизия. Из них сформировали резервный отряд в пять тысяч бойцов.

Майор Швеннингер, обеспечивавший связь дивизии с немецким командованием, пытался воспротивиться этому несанкционированному формированию, но только привел Буняченко в ярость.

Тяжело дыша, он рассказал Швеннингеру историю вывезенной с Украины девушки, которая работала честно и прилежно, но, так как не была знакома со всеми правилами, нарушила их.

За нарушительницей приехал на велосипеде немецкий полицейский. Чтобы по дороге в участок не потерять девушку-украинку, полицейский надел ей на шею петлю из веревки, а другой конец взял в руку, сел на велосипед и.

Грузное тело Буняченко напряглось. Его голос зазвучал угрожающе:

— Итак, мчался ваш немецкий полицейский на своем велосипеде, а за ним с веревкой на шее бежала наша дивчина, украинка. И это не сказка, и не выдумка. Этот случай произошел сегодня!

— Но это же невозможно! — растерявшись, проговорил Швеннингер.

— Я сам это видел! — заорал Буняченко. — Как же вы считаете, майор, если эта дивчина прибежит к нам? Прогнать? Н-нет, голубчик, я ее не прогоню!

Дрожащей рукой он налил стакан водки и выпил.

26 марта дивизия достигла места назначения и 27-го получила приказ войти составной частью в соединение генерала Буссе.

6 апреля 1945 года части дивизии прибыли на фронт в район станции «Либерозы». Перед Буняченко была поставлена задача ликвидировать советское предмостное укрепление на Одере, чего не смогли осуществить немецкие войска.

Сергей Кузьмич вновь оспорил это распоряжение, повторив, что будет принимать приказы только от генерала Власова.

Власов прибыл 7 апреля, в Благовещенье, в сопровождении немецких офицеров и подтвердил, что дивизия примет участие в предполагавшейся атаке. На этом настаивал Гиммлер в качестве предварительного условия для создания новых воинских частей.

Власов приказал своим командирам, чтобы они вели атаку, невзирая на отсутствие шансов на успех, а затем беседовал с Буняченко наедине.

Подробности этого разговора не известны.

Биографы генерала полагают, что Власов разрешил Буняченко, если штурм окажется неудачным, отступить с фронта и заявить немецкому командованию, что он ничего не будет предпринимать без приказа Власова.

Затем Андрей Андреевич уехал.

В отеле «Ричмонд» в Карлсбаде (Карловы Вары) его уже ждала Хейди Биленберг.

13 апреля состоялось официальное бракосочетание. Разрешение было испрошено лично у Гиммлера.

Присутствовали пастор Шаберт и эсэсовец Эрхард Крэгер…

Русских никого не было.

В эту же пятницу Крестопоклонной недели, когда фрау Биленберг стала госпожой Власовой и начала именоваться «правительницей России», дивизия Сергея Кузьмича Буняченко, выполняя приказ Власова, штурмовала советские укрепления на Одере.

Сергей Кузьмич выделил для участия в боевых действиях по одному батальону из 2-го и 3-го пехотных полков, противотанковый дивизион и артиллерийский полк, но тяжелый пулеметный огонь с флангов остановил их.

«Эти части вели бои с Красной армией на реке Одер, — рассказывал Буняченко во время следствия в советской тюрьме. — После поражения моих частей на реке Одер я больше дивизию в бой с частями Красной армии не вводил. При наступлении советских войск на Берлин я, поняв неизбежность поражения Германии, увел свои части на территорию Чехословакии с тем, чтобы после перейти на сторону англо-американских войск».

Вопреки требованию немецкого командования Буняченко приказал отступать, заявив, что немецкие приказы противоречат приказам генерала Власова, а дивизия подчиняется Власову.

Генерал Буссе пообещал расстрелять и Буняченко, и Власова.

Расстрелять не расстреляли, но уже на следующий день дивизию сняли со снабжения.

Наступило 15 апреля 1945 года.

Власов так и не прибыл, и дивизия двинулась на юг. Когда она достигла Клеттвица, ее догнали немецкие офицеры. Буняченко снова повторил, что приказы он получает только от Власова.

Немцы объяснили ему, что Власов занят делами более важными, чем Русское освободительное движение, — два дня назад состоялась его бракосочетание с эсэсовской вдовой.