Андрей Андреев - От первого мгновения

— Какие ближайшие планы гитлеровцев? Где их основная группировка? Где их ключевые опорные точки? Где и на каких направлениях они проявляют особое упорство? Что по данным вопросам доложили общевойсковые, артиллерийские и инженерные разведчики? — сменив тему разговора, допытывался я у командира дивизии.

— По данным наших разведчиков, основная группировка противника в районах северной и северо-восточной окраин города, — отвечал генерал. — Здесь гитлеровцы проявляют особое упорство в удержании своих позиций.

После потери противником Дёйч-Кроне оперативно-тактическое значение Шнейдемюля перестало быть для вражеского командования первостепенным, — задумчиво сказал Виктор Георгиевич. — Разрушающе действует на моральное состояние пропаганда, которую активно ведут наши политработники. Как следствие — появление перебежчиков.

Долго сидели мы с Виктором Георгиевичем за картой, прорабатывая за себя и за противника различные варианты боевых действий, вплоть до попытки вражеского гарнизона вырваться из окружения.

Под вечер к нам присоединился прибывший из боевых порядков подразделений начальник политотдела 60-й стрелковой дивизии подполковник С. А. Погорелый. Поделившись впечатлениями от своих встреч с бойцами и командирами, Погорелый полистал свой потрепанный блокнот и назвал несколько весьма любопытных цифр. Оказывается, с 14 января 1945 года, то есть за неполный месяц боевых действий, в партийные организации 60-й стрелковой дивизии поступило 127 заявлений от бойцов и командиров, желавших стать большевиками. За этот период было принято в члены ВКП(б) 49 и в кандидаты 67 человек. Как правило, все заявления обсуждались в ротных и батарейных организациях, там, где они воевали. Характерно, что, за исключением нескольких отдельных дел, все заявления рассматривались в первичных парторганизациях не позднее второго дня после их поступления.

Политический отдел 60-й стрелковой дивизии главный упор в работе сделал на прием в партию и комсомол в стрелковых частях. В результате этого 75 % принятых в члены ВКП(б) и 80 % в кандидаты являются бойцами и офицерами, находящимися в звене рота — батальон.

Стремительное продвижение частей потребовало значительной оперативности и четкости в работе партийной комиссии. Свои заседания она проводила только в частях. Секретарь партийной комиссии, общаясь с первичными организациями, знал, где и сколько дел есть на прием. После этого он извещал членов партийной комиссии о месте и времени заседания. Все они проводились в присутствии большинства ее членов. На заседании активно обсуждались деловые и политические качества каждого вступающего в партию. Если обстановка не позволяла проводить заседание партийной комиссии днем, ее работа продолжалась ночью.

После возвращения в штаб корпуса я рассказал о плодотворной работе партийных организаций 60-й стрелковой дивизии начальнику политотдела корпуса полковнику Алексею Ильичу Колунову. Он проинформировал меня о том, что было принято решение, закрепленное в соответствующей директиве в войска, потребовавшей расстановки коммунистов в боях таким образом, чтобы в каждом подразделении (рота, батарея) парторганизация насчитывала не менее шести-семи человек. Это давало возможность охватить партийным влиянием весь личный состав взводов и отделений, особенно стрелковых, иметь в каждом расчете группового пехотного оружия коммуниста или комсомольца-активиста.

13 февраля в 10.00 после артподготовки по конкретным объектам и целям соединения и части корпуса (185, 260 и 60-я стрелковые дивизии, 22-я артиллерийская дивизия прорыва, гвардейский минометный полк, два полка самоходной артиллерии, тяжелый танковый полк, армейский саперный батальон, рота ранцевых огнеметов) начали штурм Шнейдемюля. Штурмовые группы под прикрытием огня орудий сопровождения пехоты броском достигали назначенных им объектов и врывались в них. Как правило, бой за каждый объект заканчивался короткой рукопашной схваткой. В многоэтажных домах задача штурмовой группы состояла в том, чтобы очистить от гитлеровцев первые и подвальные этажи, остальное заканчивали саперы. После первого взрыва оставшиеся в живых гитлеровцы обычно прекращали сопротивление и сдавались. Штурмовую группу, как правило, сопровождал танк или самоходная артиллерийская установка, которые уничтожали фланкирующие огневые точки фашистов.

После захвата объектов артиллерия усиления штурмовой группы меняла свои огневые позиции, перемещалась к захваченному объекту, откуда начинала вновь вести огонь, прикрывая очередной бросок пехотинцев к новому атакуемому объекту.

В эти часы я побывал в боевых порядках атакующих и сумел побеседовать с командиром одной из штурмовых групп лейтенантом Н. Семеновым.

— Мне и моей штурмовой группе уже пришлось участвовать в уличном бою, — поделился он со мною первыми впечатлениями. — Этот бой был труден потому, что в городе ограничена возможность маневра, узкие, как тоннели, улицы стесняли наши движения, ограничивали видимость. Приходилось драться за каждый дом, каждое отдельное строение, выкуривать немцев из подвалов, чердаков. Особенно напряженные схватки разыгрались за угловые или выходящие фасадом на площади дома. Закрепившись в них, гитлеровцы простреливали прилегающие улицы и не давали нам возможности приблизиться к ним.

Я вместе с артиллеристами подтягивал пушку, маскируясь в соседних домах и по дворам, вел огонь прямой наводкой только тогда, когда хорошо видел цель.

Однако были и такие случаи: подавив огневую точку противника в средних окнах здания, пехотинцы наталкивались на новые очаги сопротивления. Немецкие пулеметы оживали в угловых комнатах всех этажей. Такие случаи наблюдались в больших зданиях. Да это и понятно, ведь окна угловых комнат выходят на две, а то и на три улицы и представляют вражеским пулеметчикам хороший сектор обстрела.

Поэтому я тут же переменил прием боя. В первую очередь открывал огонь по углам здания, разрушая угловые комнаты.

Трехэтажный дом, расположенный на углу двух улиц, преграждал путь отделению, которым командовал сержант Браданчук. Когда бойцы подошли к нему вплотную, немцы открыли шквальный огонь. Очереди автоматов и пулеметов загремели из окон, чердаков и дверей.

Боец Крез, парень невысокого роста, весь черный от пыли и пороховой гари, маскируясь за стволом обугленного дерева, внимательно смотрел на дом. Когда гитлеровцы открыли по отделению огонь с новой силой, Крез не выдержал и пополз к командиру отделения.

— С ними кончить разрешите мне, — сказал он.

— А сможешь? — спросил сержант.

— Смогу.

— Ну давай, ползи.