Сергей Андрющенко - Начинали мы на Славутиче...

Наступая днем и ночью, соединения корпуса сбивали группы прикрытия противника и настойчиво продвигались вперед. Большую роль при этом играли передовые отряды, созданные, как было приказано, каждой дивизией. В передовой отряд обычно входил стрелковый полк, как правило, на машинах и усиленный танками, самоходными установками и артиллерией на мехтяге. Быстро продвигаясь от рубежа к рубежу, передовые отряды нередко заходили отступающим гитлеровцам в тыл, упреждали их в захвате выгодных позиций, деморализовывали врага. Насколько неожиданным для фашистов бывало порой появление наших войск, свидетельствует хотя бы такой факт. В районе Лодзина при нашем стремительном приближении гитлеровцы не успели снять с огневых позиций 4 орудийные батареи, оставив их вполне исправными вместе с изрядным запасом снарядов, которые были потом, конечно, использованы нами для стрельбы по врагу.

24 августа части корпуса, очистив от противника лесной массив юго-восточнее Дембица, вышли на рубеж Лотошин, Гумниска, Брацеевка и встретили там сильное огневое сопротивление немцев. Как потом выяснилось, они подбросили сюда 78-ю пограндивизию и сосредоточили большое количество артиллерии, доведя ее численность до 60 стволов на один километр фронта. Несколько наших попыток преодолеть оборону врага успеха не имели, и с 28 августа мы вынуждены были перейти к обороне на достигнутом рубеже южнее Дембица.

Почти за месяц ожесточенных наступательных боев наши части продвинулись в западном направлении еще более чем на 50 километров, очистив от врага громадную территорию.

2 сентября по приказу командарма корпус сдал свой участок обороны частям 322-й и 100-й стрелковых дивизий и был выведен в леса юго-восточнее Дембица. 359-я дивизия, как наиболее полноценная, была переподчинена командиру 15-го стрелкового корпуса. В нашем же подчинении остались лишь 68-я гвардейская и 99-я дивизии. В этом составе нам и предстояло совершить стовосьмидесятикилометровый марш в район Рава-Русская, где мы должны были пополниться личным составом, боевой техникой и подготовиться к новым боям. Одновременно с нами в Львовскую область была переброшена 316-я стрелковая дивизия, которая и вошла затем в состав корпуса.

Проводить нас приехал генерал П. А. Курочкин. Он был оживлен, шутил, но в голосе то и дело прорывались грустные нотки.

— Вот и расстаемся, — сказал командарм. — На фронте люди быстро привыкают друг к другу. А мы с вами немало прошли вместе. — Он неожиданно улыбнулся. — Правда, если брать по времени, это не так уж и много, но зато расстояние…

— Что и говорить, товарищ командующий, — жива отозвался генерал Григорович. — Давно ли стояли под Бродами, а теперь вон уже в Польше. Позади, считайте, вся Западная Украина. Шаг-то, выходит, теперь у нас скорый.

— Ну, спасибо вам за все! — сказал Павел Алексеевич, крепко пожимая руку каждому из нас. — Воевали на совесть! Пожелаю и дальше действовать в том же духе. Теперь вы переходите в распоряжение командующего шестой армией, находящейся пока в резерве Ставки…

Генерал Курочкин многозначительно подчеркнул это «пока». Но мы и сами знали, что уходим с фронта ненадолго. Впереди нас снова ждут бои и походы, ждут новые большие испытания.

Осень 1944 года застала нас снова на Украине. Корпус, отведенный с фронта на переформировку, стоял в районе Равы-Русской. В состав его входили все те же 68-я гвардейская, 99-я и 316-я стрелковые дивизии, изрядно поредевшие в тяжелых боях на львовском направлении и под Сандомиром. Мы принимали пополнение, получали новую технику, занимались боевой подготовкой. Части располагались в лесах. Там были срочно созданы лагеря, оборудованы учебные поля и стрельбища. Днем и ночью на них шла напряженная боевая подготовка. Каждый час использовался с предельной нагрузкой. Спланированные штабами занятия строго контролировались и проводились в любую погоду, в любое время суток. Срыв хотя бы одного из них считался чрезвычайным происшествием. Командиры понимали, что предоставленную нам передышку надо как можно эффективнее использовать для подготовки войск к предстоящим боям. А о том, что они не за горами, свидетельствовала обстановка на фронтах. К этому времени немецко-фашистские захватчики были почти полностью изгнаны с территории нашей Родины. Боевые действия шли теперь за рубежами страны. Красная Армия освободила значительную часть Польши, Румынию и Болгарию. Однако гитлеровцы продолжали отчаянно сопротивляться. Проведя ряд тотальных мобилизаций, Гитлер бросил на советско-германский фронт, оставшийся по-прежнему главным фронтом второй мировой войны, новые контингент войск. В их задачу входило любой ценой задержать наше наступление, не допустить прихода Красной Армии в саму Германию.

В те сентябрьские дни штаб корпуса, как всегда, работал напряженно. Мы контролировали ход боевой подготовки в соединениях, готовили и проводили полковые тактические учения с боевой стрельбой, сборы специалистов, командно-штабные тренировки и командирские занятия. Части находились в постоянной боевой готовности, нередко поднимались по тревоге. От людей требовалась высочайшая бдительность. В окрестных лесах продолжали прятаться остатки разбитых банд украинских националистов, и нам нередко приходилось помогать местным властям в их ликвидации. Как раз в тот период мне снова довелось встретиться с И. С. Грушецким, первым секретарем Львовского обкома КП(б)У. Он иногда приезжал в Раву-Русскую и по старой памяти заглядывал в наш штаб.

К началу октября мы в основном закончили прием пополнения, укомплектовали части, полностью снабдили их штатной боевой техникой. Было завершено слаживание рот и батальонов. Началось сколачивание полков. Со дня на день ждали приказа выступать. Ни у кого не было сомнения в том, что корпус вернется на 1-й Украинский фронт, в составе которого мы воевали довольно долго. Однако произошло непредвиденное.

Мне хорошо запомнился день 8 октября. Утром мы с начальником оперативного отдела подполковником И. М. Видиборцем занимались привычной работой: наносили на карту обстановку на участке 1-го Украинского. Внезапно в комнату вошел генерал М. Ф. Григорович. Увлеченные делом, мы не сразу заметили его. Комкор поздоровался и, склонившись над картой, сказал:

— Та-ак… Польша, значит, Первый Украинский… Придется вам отныне забыть о нем.

Мы посмотрели на генерала с недоумением.

— Да-да, — подтвердил Михаил Фролович. — Теперь нам предстоит заняться изучением обстановки в Венгрии.

— Почему? — спросили мы в один голос.

— Только что звонил командующий армией и приказал завтра же вечером начать погрузку в эшелоны. Корпус перебрасывается на новое операционное направление и входит в состав Второго Украинского фронта…