Ибрагим Друян - Клятву сдержали

Горячую массу прикладывали на 15 минут к больному месту, обычно в области крестца. После 10–15 сеансов такого лечения, как правило, наступало выздоровление. Резко улучшалось состояние больного уже после четвертого-пятого сеанса.

Одновременно с такими аппликациями больному обязательно давали для приема внутрь настой травы чабрец. Эта трава очень распространена в Белоруссии. В разных местах называется она по-всякому: богородская трава, шибрец, чабер, тимьян. Собирали ее в июне — июле по песчаным склонам, вдоль дорог, по холмам. При заготовке срезали всю надземную часть, сушили ее на воздухе, затем обмолачивали и просевали через среднее сито. Полученную смесь из листьев и цветов использовали для приготовления отваров. Давали пить больным по столовой ложке три-четыре раза в день.

Добавленная в самогон, смесь употреблялась для приготовления натираний и компрессов. Кстати, для этого с успехом использовали мы и молодую крапиву.

Не только Тенгиз Шавгулидзе изготавливал нам медицинский инструментарий. Часто на помощь медикам приходили партизанские кузнецы-умельцы. Они делали гинекологические зеркала, расширители Гегара, кюретки, импровизированные пулевые щипцы, другой инструментарий, при помощи которого мы спасли немало жизней и партизанам и местным жителям.

Из местных жителей к нам особенно часто обращались женщины — по поводу тяжелых форм маточного кровотечения, возникшего при нарушении беременности, и с другими болезнями. Во всех этих случаях при лечении без необходимого инструментария не обойтись.

Надолго остался в памяти случай, с которым мне пришлось столкнуться в конце 1942 года в деревне Репин.

Как-то часа в три ночи в окно раздался резкий торопливый стук. Я вскочил:

— Кто?

В ответ услышал тревожный мужской голос:

— Выходите скорее, доктор! Привезли тяжелобольную женщину…

Я быстро оделся, выбежал на улицу. Вместе с партизанами снял с саней больную, занес в хату. Здесь при слабом свете коптилки осмотрел ее. Лицо бледное, пульс слабый, частый. И хотя сознание сохранено, налицо большая кровопотеря. Оказывается, кровит уже три дня.

— Почему столько тянула? Почему сразу не обратилась? — набросился я на женщину.

— Я к бабке-шептухе обращалась, — ответила больная. — Думала, пройдет. Дело ведь женское…

Машинально выслушиваю ответы, а мозг сверлит тревожная мысль: как помочь женщине?

Такое было впервые в моей практике. В институте видел несколько раз аборты, вот и весь опыт. И не с кем даже посоветоваться. Ближайший партизанский врач километров за пятьдесят от меня. А предпринимать что-то надо, и срочно. Состояние женщины тяжелое, кровопотеря продолжается.

Огромнейшим усилием постарался вспомнить все, что читал когда-то о таких случаях в учебниках. Потом вызвал ребят, попросил срочно сделать необходимые инструменты.

Понимая всю серьезность момента, ребята очень торопились. Через несколько часов инструменты были готовы, и хотя внешне они выглядели, конечно, не блестяще, работали хорошо.

Провел операцию, кровотечение остановилось. Женщина была спасена. У нас она пробыла несколько дней. Лишь когда я убедился, что больная чувствует себя хорошо и дело идет на поправку, разрешил ей уехать.

Этот случай придал мне уверенность в своих силах, показал, что инструментами, изготовленными партизанами, работать можно. Все время, пока больная была у нас, я поил ее водным настоем из зверобоя и вероники лекарственной. И убедился, что сбор этот помогает неплохо.

Позже я узнал, что неплохим кровоостанавливающим средством является и чабрец. Но чаще всего в таких случаях мы пользовались тысячелистником. Недаром растение это в народе называют кровавником. Это травянистое растение с ползучими корневищами, крупными ланцетовидными листьями. Цветет с июня по октябрь. Цветы белые, пахучие. Кровоостанавливающим действием обладают только листья растения.

Собирали мы тысячелистник по суходольным лугам, вдоль дорог, по кустарникам. Листья сушили, настаивали на самогоне и давали больным по 30 капель несколько раз в день. Или же готовили из них отвар, который больные принимали по столовой ложке три раза в день. В случае кровотечения из раневых поверхностей, из носа мы прикладывали к кровоточащим местам свежесорванные листья тысячелистника, размятые до получения клеточного сока.

Зверобой я отношу к числу очень хороших кровоостанавливающих средств. В его чудесных лекарственных данных убедился за годы партизанской практики. Это довольно высокое многолетнее травянистое растение с эллиптическими листьями, золотисто-желтыми щитовидными соцветиями. Цветет он с июля по август, солнцелюб. Собирали мы его по суходольным лугам, на лесных солнечных полянах. Цветы и верхние части растения сушили в тени, потом обмолачивали.

Употребляли зверобой в виде отвара или для заварки чая. Очень хорошо помогало это лекарство при кровотечении после абортов. А зверобой, настоенный на льняном масле, использовался после ожогов.

Гинекологическим инструментом, который мне изготовили в партизанах, я пользовался даже некоторое время после войны, когда работал в Каменецкой районной больнице Брестской области. В то же время пригодились мне и фармацевтические навыки, приобретенные во время партизанской жизни.

Много было у нас помощников среди партизан, добровольных собирателей целебных трав. Иногда партизаны приносили целебные травы, возвращаясь с операций. Я всячески поощрял такую помощь. При каждом удобном случае знакомил партизан с лекарственными травами, учил их находить места, где они растут. И часто потом партизаны заглядывали ко мне, с интересом наблюдали, как из обыкновенных цветов получаются лекарственные препараты. Такое любопытство я считал вполне объяснимым.

Но один случай очень насторожил меня. Вот об этом я и хочу рассказать.

В апреле 1943 года я объезжал бригады соединения, знакомился с постановкой санитарной службы в них, осматривал больных и раненых. И вот однажды, когда принимал больных в бригаде Жоржа Столярова, ко мне подошла медсестра Клава, попросила, чтобы я вне очереди принял одну девушку. «Что-то серьезное, — подумал я, — женщина нуждается в немедленной помощи».

— Веди, — сказал я Клаве.

Через некоторое время в комнату вошла довольно молодая женщина, стройная, красивая, с правильными чертами лица. Одета была несколько странно для наших партизанских условий: каракулевая кубанка, хорошо подогнанный новенький полушубок, аккуратно, по ноге сшитые сапожки.

— На что жалуетесь? — задал я обычный в таких случаях вопрос.

— Я медсестра, — неожиданно заявила женщина. — Хочу быть хоть чем-то вам полезна.