Георгий Николов - Зной прошлого

Командир третьего батальона жандармерии капитан Русев также пытался лавировать: «Согласно приказу номер двадцать шесть необходимо было ликвидировать всех пленных партизан из отряда Лыскова. Я колебался, но игнорировать приказ не мог».

О своей полной непричастности к массовой казни близ села Топчийско заявил и Косю Владев: «Однажды меня вызвал капитан Русев и сообщил, что из штаба дивизии поступил приказ ликвидировать всех захваченных нелегальных… Я заикнулся, что надо пощадить по крайней мере учащихся из села Брястовец, но никто не прислушался к моим словам».

Все было как обычно: когда пришло время отвечать за содеянные преступления, виновных не оказалось.

После ужина в Сливене министр Христо Василев срочно выехал в Бургас…

В это же время генерал Младенов имел короткий разговор с капитаном Русевым…

На следующий день, 30 июня 1944 года, рано утром капитан позвонил в штаб дивизии и принялся самодовольно докладывать генералу Младенову:

— Господин генерал, минувшей ночью удалось арестовать госпожу Лыскову.

— Все это очень неприятно, — после паузы откликнулся генерал.

— Что именно, господин генерал? — поинтересовался ошеломленный реакцией начальства капитан Русев.

— Неприятно то, что этот министр раньше нас узнал обо всем. Где сейчас находится арестованная?

— В селе Оризаре. Там она и была арестована полицейским Гочковым.

— Сейчас же заберите ее в жандармерию! И примите меры, чтобы ее арест продолжал оставаться в тайне. Министр не должен знать, где она находится! — распорядился генерал.

— Населению уже известно об аресте Лысковой.

— Придумайте пока что-нибудь. Завтра утром буду у вас.

Категоричный приказ генерала развязал руки капитану Русеву. Именно этого он и хотел. За арестованной партизанкой немедленно был послан Косю Владев. Сам капитан поторопился «исчезнуть» из города. На звонки в штаб батальона дежурный офицер заученно отвечал: «Яна Лыскова по требованию варненского командования отправлена в район боевых действий, где должна указать расположение партизанских баз… Капитан Русев отсутствует… Где находится и когда вернется, неизвестно… Передам ему обязательно…»

По возвращении Косю Владева в штабе батальона приступили к уточнению списка арестованных, которых фашистские палачи собирались казнить через считанные дни. Совещанием руководил капитан Русев. Предварительный список был составлен руководителем разведывательной группы Косю Владевым.

С приходом Косю Владева в третий батальон Жандармерии началась скрытая борьба за власть между ним и капитаном Русевым. Косю Владев, этот амбициозный человек и полицейский до мозга костей, вся карьера которого зиждилась на интригах и жестокости, с полным неприятием относился к армейским методам руководства, привнесенным в жандармерию капитаном Русевым. Косю Владев был убежден, что бургасская жандармерия и ее командир должны действовать только по его указке. Отсюда проистекало и его непомерно высокое мнение о собственных заслугах. «Если я не укажу вам раскрытую мною подпольную организацию, — не раз заявлял он капитану Русеву, — что останется делать всей вашей хваленой жандармерии?» Как личное оскорбление воспринимал Косю Владев случаи, когда высшее начальство ставило перед ним задачи не напрямую, а через капитана Русева или когда капитан по собственной инициативе, не согласовав с начальником своей разведывательной группы, планировал боевые действия батальона. В такие минуты Косю Владев становился не в меру раздражительным и старался побольнее уязвить своего непосредственного начальника. Вот и во время совещания, на котором решалось, кто из арестованных будет казнен во исполнение приказа № 26, Косю Владев остался верен себе и по малейшему поводу препирался с капитаном Русевым. И все лишь потому, что именно капитану, а не ему, Косю Владеву, была поручена организация массового расстрела.

— Все, кто были в отряде, должны быть внесены в список, — распорядился капитан Русев. — Таково указание свыше.

— Но ведь вы повсюду заявляли, что сдавшимся без сопротивления жизнь будет сохранена, — тут же принялся оспаривать распоряжение капитана Косю Владев.

— Лично я не против сохранить им жизнь, — недовольно пояснил капитан Русев, — но указание генерала категорично — все пленные партизаны должны быть расстреляны. Приказ только что передан мне майором Димитровым. За неисполнение с нас спросят по всей строгости. Сколько всего партизан задержано?

— Вместе с госпожой Лысковой — четырнадцать, — ответил Косю Владев. — Может быть, по крайней мере ее попридержим пока?

— Поймите, Владев, это не от нас с вами зависит, — отрезал капитан. — Приказано ликвидировать всех схваченных партизан, в том числе и Лыскову. Казнь должна произойти поблизости от тех мест, где действовал отряд. Как видите, у нас нет даже права самим выбрать место.

— Господин капитан, — вмешался Чушкин, — я уже закончил допросы подпольщиков, задержанных в Бургасе и селах Брястовец и Драганово. Из их числа предлагаю четырех человек, а именно…

— Хватит пока и четырнадцати, — прервал его капитан Русев. — Сообщите поручику Стефанову, чтобы подал предложение относительно арестованных в селе Руен. Пусть он также подберет место для казни и завтра утром явится с докладом.

— Что будем делать с ятаками? — осведомился Косю Владев, стремясь поставить капитана Русева в затруднительное положение.

— Сказал ведь уже, что пока хватит и четырнадцати, — недовольно ответил капитан и закрыл совещание.

В кабинет заглянул дежурный офицер:

— Прибыл член Народного собрания от Ямбола господин К., просит принять его.

— По какому вопросу?

— Его личный автомобиль мобилизован, просит, чтобы его освободили.

Но оказалось, что вопрос о личном автомобиле господина К. уже улажен. Сейчас этого государственного мужа «волновала» судьба тех, кто томился в жандармских застенках.

— Почему медлите, господин капитан? — возмущался гость. — Или вы полагаете, что они, когда придут к власти, простят нам наши грехи?

— Не думаю, что коммунистам когда-нибудь удастся стать во главе государства! И все же меня беспокоит, как отнесется народ к подобной мере властей, — ответил капитан Русев.

— Народ… все это вздор… Только мы, его вожди, решаем, куда идти Болгарии, и потому должны действовать твердо.

— Будьте спокойны, господин народный представитель, только так и поступает жандармерия.

Господин К. еще не успел откланяться, когда в кабинете Русева появился один из видных бургасских адвокатов.

— Уже знаю, слышал, господин капитан, — еще с порога расплылся он в улыбке. — Наконец-то наверху стали проявлять большую смелость.