Владимир Першанин - Танкист-штрафник [с иллюстрациями]

Механик стал оправдываться, что заглох мотор, и оставаться в танке было нельзя.

— Но я быстро вернулся!

— Медаль тебе на задницу.

Рассказ круглолицего нам не понравился.

Мы практически не отходили от своих машин, мельком перебрасываясь несколькими словами друг с другом. Когда выдалось несколько свободных минут, сели перекурить с Пашей Закутным и Федей Садчиковым. Более спокойно обсудили вчерашний бой. Говорили откровенно, у кого что накопилось.

— Хотите верьте, хотите нет, — горячо убеждал нас Паша, — а я в бою не боялся. Перед этим трясся, чуть в штаны не напустил, а потом как обрезало. — Стрелял ты или Князьков?

— Князьков, кто же еще! Он метко садит. Чешский танк прямо в лоб уделал. А у того броня, наверное, усиленная. И вторым снарядом добил. Когда в воронке его чуть не завалило, попроще стал. Он и наган там потерял. Страшно, когда землей живьем заваливает.

— Не то слово, — отозвался я. — Когда по грудь засыпало, да еще гари надышался, думал, не выберусь…

— Тебя лейтенант хвалил. Рассказывал, как ты ему помог. А Гришку из Таганрога живьем засыпало. Жуткая смерть.

Помолчали, вспомнили своих. Потом самый опытный из нас, Федя Садчиков, сказал, что немецкие танки не лучше наших.

— Горят, как спички. Но подготовка добрая. Помните, как они подбитый танк эвакуировали? Видать, тренировались не раз. Подцепили в момент, дымовую завесу поставили, а остальные танки огнем прикрыли. Так мы и упустили фашиста. Нам этим вещам учиться надо. А мы с тобой перли, вылупив глаза. Нас чешский танк едва в боковину не уделал. Спасибо Князькову. Здесь я, конечно, прозевал, а наука для всех.

— Танки у них не такие уж страшные, — сворачивая очередную цигарку, согласился Паша. — С этими, считай, на равных. Но мы еще с тяжелыми Т-4 не сталкивались. У них броня тридцать миллиметров и пушка семьдесят пять.

Паша лучше всех знал технику. И нашу и немецкую. По крайней мере, теоретически.

— «Сорокапятка» метров за пятьсот его возьмет, — предположил я.

— В лоб вряд ли. Это же не мишень. Наклон брони, дополнительная маска у пушки. Да и броню фрицы могли нарастить.

— Целиться надо лучше, — сказал Садчиков. — Прошибем мы его, если попадем куда надо. Ладно, чего гадать. Встретимся — увидим.

Паша Закутный вдруг вспомнил институт и девушек нашего факультета.

— А ведь бегали они за мной. Правда, Леха?

— Бегали. Ну и что? Чего сейчас хвалиться.

— Просто жалею. Среди них такие были… ну, согласные. Они уже с другими парнями до этого жили. Мне открыто намекали, а я боялся. Вспоминаю, вот дурак был. Сгоришь, как головешка, и не узнаешь, для чего женщины на свете существуют. И Зинку Салину зря упустил.

Помолчали, потом пошли к своим танкам. Тем более мы оставили возле машины одного водителя Прокофия Шпеня. Тот жевал сухарь, мокая его в кружку с водой. Предложил и нам, но мы отказались. Механик сообщил, что слышал орудийный гул на северо-востоке. Значит, нас обошли?

— Необязательно, — авторитетно ответил наш командир, Федор Садчиков. — Линия фронта извилистая.

— Лучше б она к западу извивалась, — неожиданно захохотал Прокофий и уронил огрызок сухаря на траву.

Поднял, обдул и снова принялся грызть. Мы тоже попросили, а пока грызли, насчитали целую армаду двухмоторных «юнкерсов», плывущих правильным клином на восток. Мы насчитали тридцать шесть бомбардировщиков и штук десять истребителей.

— Вот где-то шарахнут. Не повезет ребятам.

— Зато нам везет, — огрызнулся кто-то. — Могилы рыть не успеваем.

А вскоре немцы снова навалились на полк Урусова.

Штук пять танков на скорости обстреляли линию обороны. Потом отступили и, маневрируя, принялись настойчиво долбить позиции фугасными и осколочными снарядами. Урусов дал команду не отвечать до особого сигнала. Танки совсем обнаглели. Разбили «сорокапятку», накрыли несколько стрелковых ячеек, а потом влепили фугас в командный пункт батальона. Был убит один из опытных комбатов и двое-трое помощников, находившихся вместе с ним.

Разозлившись, Урусов приказал открыть ответный огонь.

Немецкие танки попятились назад. Но влезли слишком близко. Трехдюймовая пушка Ф-22 врезала бронебойным снарядом в верхнюю часть башни Т-3, снесла перископ. Танк рванул назад, как пришпоренный, успев выстрелить в ответ. Но танкистов, видимо, оглушило тяжелой болванкой, и панцер едва не перевернулся. Все это происходило недалеко от нас, и мы хорошо видели в прицелы, что происходит. Могли и сами открыть огонь, если бы не запрет.

Следующие снаряды ударили в борт и колеса. Из люков посыпались танкисты в маленьких круглых шлемах-колпаках. По ним стреляли из «максима» и винтовок. Двое упали, остальные, пригибаясь, убегали прочь. Танк быстро охватило пламя. Еще один Т-3 получил бронебойным вскользь. Вмяло половину бокового люка, но добить его не удалось. Танки на скорости уходили прочь, прикрываясь клубами густой дымовой завесы грязно-белого цвета. Но свою задачу они частично выполнили. По обнаруженным артиллерийским позициям и окопам ударили гаубицы и минометы. Наши орудия тоже отвечали, но большинство немецких стволов вели огонь с закрытых позиций. Передовая окуталась дымом. Раза два раздавались особенно сильные взрывы. Снаряды или мины накрывали окопы с боеприпасами.

Примерно через час прибежал знакомый нам помощник командира полка по разведке, капитан Безуглов. Переговорил с Тихомировым, потом собрали роту. Капитан, покрытый копотью, со ссадиной на скуле, говорил быстро, оглядывая нас всех, стоявших полукругом.

— Ребята, теперь ваш черед. У сволочей боеприпасов хватает. Бьют без перерыва второй час 105-миллиметровые гаубицы и минометы. Сколько их, точно не знаем. Гаубиц, судя по всему, штук шесть, а минометов не меньше десятка. Еще час такой пальбы, и мы останемся без артиллерии и пулеметов. Я уже про бойцов не говорю. Теряем людей. Если фрицам пасть не заткнуть, они нас голыми возьмут. Саперы уже толовые шашки к гранатам прикручивают. В общем, было решено ударить нашей ротой с фланга, сделав круг километров пять.

— У вас ведь семь танков. Боеприпасов хватает. Даем десант — семьдесят человек. С ручными пулеметами, гранатами.

Все это пахло обычным самоубийством. Если бы там были только гаубицы и минометы! Кроме них, наготове танки, противотанковые пушки. Но и другого выхода не оставалось. Если не нанести контрудара, немцы нас сомнут наверняка.

— Приказ мы выполним, — заговорил Тихомиров. — Но в роте всего шесть исправных танков. Десант пригодится. Когда мы начнем бой, поддержите нас.

— Поддержим. Пойдут в атаку первый и третий батальоны. Вернее, то, что осталось.