Курцио Малапарте - Волга рождается в Европе (ЛП)

Вдоль колонны проносится крик: – Монголы! Монголы! Ведь за это время солдаты уже знают, как по манере ведения боя, по их тактическим приемам, отличить монгольские подразделения от других советских подразделений. Обычно танки с азиатскими экипажами сражаются не в боевом порядке, а в отдельности или в группах по два или самое большее по три танка. Это тактика, которая в какой-то мере напоминает тактику кавалерийских групп. «Бронированные кони» называют их немецкие солдаты. В них осталось что-то из старого духа, в этих татарских всадниках, из которых индустриализация Советов и военное стахановское движение сделали квалифицированных рабочих, механиков, водителей танков.

Несколько татарских пленных, которых привели вчера вечером и передали в усадьбу Скуратово, подтвердили, что советские войска, которым поручена оборона Украины (т.е. промышленного района и района горнодобывающей промышленности на Днепре и Доне, дорог, ведущих на Кавказ и к нефти Баку), большей частью являются азиатскими войсками: это татары из Крыма, остатки Золотой орды, это монголы с берегов Дона, Волги, Каспийского моря, из киргизских степей, из степей около Ташкента и Самарканда, это курды из Туркестана. Они – наилучшее, что произвел пятилетний план монгольских республик, они – отборные продукты индустриализации азиатской России, молодые рекруты военного стахановского движения.

Пленных, согнанных во дворе усадьбы, было примерно пятнадцать, с телосложением чуть выше среднего роста, худые, но с пропорциональными телами, подвижные и сильные. Они, кажется, были очень молоды на первый взгляд, однако, это была галлюцинация. Я сказал бы, им было между двадцатью пятью и тридцатью годами. На них была простая форма цвета хаки, без каких-либо знаков, даже без номера на воротнике курток. Над блестящими черными волосами пилотки тоже защитного цвета. На ногах сапоги с татарским фасоном, из серой, мягкой кожи, одинаково удобной и для того, чтобы скакать на коне, и чтобы сидеть, скорчившись, в узком пространстве танка. Глаза были узкие, раскосые, рот маленький. Вокруг глаз и над висками паутинка микроскопических, живых, чувствительных морщинок, которые дрожали как сплетение нервов на крыльях стрекоз. Они сидели на земле вдоль стены хлева, прислонившись к маслянистому пятну заходящего солнца. Они жевали подсолнечные семечки; внешне безразлично и, все же, очень внимательно. Недоверие скрывалось под этим хладнокровным и ровным безразличием. Солнечное пятно на стене сокращалось все больше, пока оно не стало, наконец, только лишь маленьким светлым светящимся местом на лице одного из пленных. Это желтая, интенсивно освещенная последними лучами заходящего солнца маска была тверда и неподвижна: тонкий рот закрыт, гладкий лоб непроницаем, лишенные тени глаза направлены прямо. Лишь обе паутинки морщин вокруг глаз дрожали, нежно и чувствительно. Лицо его было, я не знаю почему, как умирающая птица. Когда солнце исчезло, желтая птица сложила крылья лениво и сидела. Они были взяты в плен, когда они с двумя разведывательными броневиками пытались добраться к основным силам своей части. Танк, который защищал их, остался лежать подбитым в поле в нескольких километрах к востоку от Скуратово. Они яростно защитились от тяжелого немецкого танка, который отрезал им дорогу. Тщетная защита. Против танка пулеметный огонь абсолютно бесполезен. Часть их погибла, теперь оставшиеся в живых сидели здесь вдоль стены этого двора. Они жевали свои семечки, слегка прищурив маленькие, раскосые глаза.

Они, кажется, очнулись из своего оцепенения только тогда, когда во двор вкатился один из тех маленьких оснащенных гусеницами мотоциклов, за которым следовал маленький броневик, тоже на гусеницах. Они новшество в немецкой армии; они появлялись впервые в этом русском походе. Речь идет не о настоящем мотоцикле, к которому добавлены гусеницы; скорее это гусеничная машина, которой управляет и в то же время тянет что-то вроде мотоцикла, который высовывается из брони только одним защищенным цепями колесом. Водитель сидит верхом на мотоцикле, прислонившись спиной к гусеничной тележке. Когда эту машину видят в таком виде, ее считают вспомогательным транспортным средством, легким и с незначительной мощностью. Но немцы рассказывают о нем чудеса, из-за его прекрасной силы тяги и способности брать крутые подъема. Эта машинка может влезть повсюду. Ее конструктор спроектировал ее для горной войны. При первом применении на русских равнинах гусеничный мотоцикл поразил техников своими удивительными механическими и практическими качествами. Он служит большей частью для подвоза боеприпасов и канистр с бензином. В бою эти странные транспортные средства следуют непосредственно за боевыми порядками танков и носятся туда-сюда между отдельными танками. Некоторые используются для буксировки легких орудий противотанковой обороны. Они очень быстрые, и посреди нив почти невидимые.

Татарские пленники рассматривают эту странную машину с самым живым интересом. Я осматриваю их ладони. Они маленькие, короткие, замазанные машинным маслом, с мозолистым большим пальцем. Кожа между указательным и большим пальцами исполосована глубокими черными бороздами, как на руках людей, работающих на металлургическом заводе. Руки механиков. Как кажется, монголы будут отличными механиками. Не подсобными рабочими, а настоящими профессионалами. На русских металлургических заводах теперь работает очень много молодых монголов, особенно на предприятиях в районах вокруг Харькова. У них есть необычная страсть к машинам. Интерес к точной игре моторов, передаточных механизмов, манометров у молодежи ставшей советской Монголии занял место их древней страсти к лошадям. Они, по-видимому, рождены для этой максимально подвижной войны, для этой тактики наступательных бронированных ударов, похожих на глубокие прорывы кавалерийских частей в прежних войнах. Мне очень хотелось бы сказать, что они используют танк, как когда-то лошадь. С теми же приемами, по индивидуальному принципу, который представляет новинку в этой танковой войне, которую монголы ведут на равнинах Украины. Они приближаются не в массах, а в отдельности. Они передвигаются по нивам в широких спиралях, хотелось бы сказать, что они развертываются как на огромном манеже. Эта их наглая смелость напоминает о классической надменности кавалерии. – Монголы! Монголы! – кричат немецкие солдаты. Это три маленьких бронемашины, они быстро спускаются с легкого склона холма, на расстоянии не более трех километров перед нами. Два тяжелых танка отделяются от авангарда нашей колонны: мы видим, как они наискосок движутся через поле, один справа, другой слева, и постепенно увеличивают расстояние между собой, как будто хотят отрезать противнику путь с помощью охватывающего маневра. Три маленьких монгольских танка разъезжаются друг от друга, они начинают серию странных движений, как будто каждый описывает широкую спираль на волнистой местности, на которой они время от времени снова и снова скрываются. Можно было бы сказать, что они пытаются выиграть время, впутать немецкие танки во что-то вроде гимханы, чтобы дать возможность основным силам их части прийти им на помощь или отойти. Затем внезапно оба тяжелых немецких танка начинают стрелять из своих пушек.